К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

По конструкции божьей матери Маргаритка должна была бы, собственно говоря, быть матерью Рудольфа, спасителя мира. Г-н Шелига так и заявляет: «Логическая последовательность требует, чтобы Рудольф был сыном Маргаритки». Но так как он не сын ее, а отец, то г-н Шелига открывает в этом «новую тайну, заключающуюся в том, что часто настоя щее порождает из своего лона не будущее, а давно умершее прошедшее». Мало того, он открывает Другую, еще большую, прямо противоречащую массовидной статистике тайну, — ту именно тайну, что «дитя, если оно не становится, в свою оче редь, отцом или матерью и сходит, девственное и невинное, в могилу... по существу своему... есть дочь». Г-н Шелига мыслит в полном согласии с гегелевской спеку ляцией, когда он, «в силу логической последовательности», считает дочь матерью ее отца. В философии истории Гегеля, как и в его натурфилософии, сын порождает мать, дух — при роду, христианская религия — язычество, результат — начало. Доказав сначала, что Маргаритка «в силу логической по следовательности» должна была бы быть матерью Рудольфа, г-н Шелига доказывает вслед за тем противоположное: что она, «ради полного соответствия той идее, которую она олицетво ряет собой в нашем эпосе, никогда не должна стать матерью». Это показывает, по меньшей мере, что идея нашего эпоса и логическая последовательность г-на Шелиги взаимно проти воречат друг другу. Спекулятивная Маргаритка — не что иное, как «олицетворе ние идеи». Какой же идеи? «На ней все-таки лежит задача изобразить как бы последнюю горестную слезу, роняемую про шедшим перед его окончательным исчезновением». Она есть изображение аллегорической слезы, и даже то малое, что она представляет собой, она все-таки представляет собой только «как бы». Мы не последуем за г-ном Шелигой в его дальнейшем изображении Маргаритки. Мы предоставляем ей самой удо вольствие, согласно предписанию г-на Шелиги, «образовать самую решительную противоположность к кому бы то ни было», —противоположность столь же таинственную, как свой ства бога. Мы не станем также докапываться до «подлинной тайны», которая «похоронена в груди человека богом» и на которую спекулятивная Маргаритка «все-таки как бы» указывает. Мы