К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

На одной стороне стоит «божественное» (Рудольф), кото рому приписывается «всяческое могущество и свобода», един ственно деятельный принцип. На другой стороне стоит пас сивный «мировой порядок» и принадлежащие к нему люди. Мировой порядок составляет «почву действительного». Чтобы эта почва не оказалась «совершенно покинутой» или чтобы «не был уничтожен последний остаток естественного состояния», чтобы сам мир имел еще некоторую долю участия в «принципе развития», который, в противоположность миру, сосредоточил в себе Рудольф; чтобы «человеческое не было изображено как ^безоговорочно несвободное и недеятельное», — для всего этого г-н Шелига должен впасть в «противоречие религиозного со знания». Хотя он отрывает друг от друга мировой порядок и его деятельность, создавая дуализм мертвой массы и критики (Рудольфа), он все-таки вынужден снова уступить мировому порядку и массе некоторые атрибуты божественности и в лице Маргаритки конструировать спекулятивное единство обоих, Рудольфа и мира (см. «Критику синоптиков», том I, стр. 39). Кроме действительных отношений, существующих между домовладельцем (действующей «индивидуальной силой») и его домом («объективной основой»), мистическая спекуляция, а равно и спекулятивная эстетика нуждаются еще в третьем элементе, в конкретном спекулятивном единстве, в субъекте- объекте, который соединял бы в одном лице дом и домовла дельца. Так как спекуляция не любит естественных опосредст- вований в их широкой обстоятельности, то она не замечает, что та же «частица мирового порядка», — например, дом, — кото рая для одного лица, — например, для домовладельца, — со ставляет «объективную основу», для другого, — например, для строителя этого дома, — есть «эпическое происшествие». Крити ческая критика, порицающая «романтическое искусство» за его «догму единства», стремится теперь получить «подлинно еди ное целое», «действительное единство» и с этой целью ставит на место природной и человеческой связи между мировым порядком и мировым событием фантастическую связь, мисти ческий субъект-объект, подобно тому как Гегель на место дей ствительной связи между человеком и природой ставит абсо лютный субъект-объект, представляющий собой зараз всю при роду и все человечество, — абсолютный дух. В критической Маргаритке «всеобщая вина времени, вина тайны» становится «тайной вины», подобно тому как всеобщая вина тайны в лице запутавшегося в долгах лавочника стано вится тайной долгов .