К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

характер — как «коварный» и (что весьма характерно для че ловека абстрактного рассудка) «абсолютный», ее притвор ство — как «глубокое». — Заметим мимоходом, что жизнен ный путь графини получает у Эжена Сю столь же глупую мо тивировку, как и жизненный путь большинства характеров в его романе. Старая нянька вселяет в нее убеждение, что она будет «носить на голове своей корону». Проникнутая этим убежде нием, она отправляется в путешествия, чтобы добыть себе корону посредством замужества. В конце концов она обнару живает такую непоследовательность, что принимает мел кого немецкого «светлейшего князя» за «коронованную особу». После своих излияний против чувственности наш критиче ский святой считает себя обязанным еще показать, почему Эжен Сю вводит нас в высший свет именно па балу, — способ, прак тикуемый почти всеми французскими романистами, между тем как английские романисты знакомят нас с высшим светом чаще всего на охоте или в деревенском замке. «Для этого способа понимания вещей» (т. е. для точки зрения г-на Шелиги) «не может быть безразличным и в этой связи» (в конструкции Шелиги) «просто случайным, что Эжен Сю вводит нас в высший свет именно на балу». Тут критик дает поводья своему коню, и конь несется быст рой рысью по целой цепи доказательств необходимости сего в духе блаженной памяти старого Вольфа. «Танец есть самое всеобщее проявление чувственности как тайны. Непосредственное прикосновение, объятия обоих полов» (?), «обусловлен ные образованием пары, дозволены в танцах, так как они, вопреки внеш нему виду и действительно» (действительно ли, г-н пастор?) «испытывае мому сладостному ощущению, все-таки не рассматриваются как чувствен ные. » (а, надо думать, как относящиеся ко всеобщему разуму?) «при косновение и объятия». И, наконец, следует заключительное положение, которое не столько танцует, сколько спотыкается: «Ибо, если бы в самом деле танец рассматривался как чувственное соприкосновение и чувственные объятия, то непонятно было бы, почему общество так снисходительно относится только к танцу, между тем как оно, наоборот, преследует самым жестоким осуждением все подобные проявления, если они с той же свободой обнаруживаются где-нибудь в другом месте, и карает их, как самое непростительное нарушение нрав ственности и стыдливости, заклеймлением и беспощаднейшим изгнанием». Г-н пастор говорит не о канкане и не о польке; он говорит о танце вообще, о той категории танца, которую танцуют разве