К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

Мало того, у него появится непреодолимое побуждение считать тайну существенным ингредиентом пьянства, хотя он и не станет низводить выпивку до уровня чего-то исключительно «внеш него», безразличного, чего не делают и вышеупомянутые дамы по отношению к любви. Ведь согласно объяснению самого г-на Шелиги, они низводят не любовь, а лишенный любви брак до того, чем он на самом деле является, — до чего-то внешнего, до так называемой связи. «Что такое», — спрашивает дальше г-н Шелига, — ««тайна» любви?» Мы только что познакомились с конструкцией, делающей «тайну» «сущностью» этого сорта любви. Каким же образом получается, что нам приходится теперь искать тайну тайны, сущность сущности? «Не тенистые аллеи рощи», — декламирует пастор, — «не естествен ный полумрак лунной ночи и не искусственный полумрак под сенью дорогих гардин и занавесок, не мягкие и одурманивающие звуки арфы и органа, не притягательная сила запретного...». Гардины и занавески! Мягкие и одурманивающие звуки! Да к тому же и орган! Г-н пастор, выбейте-ка себе из головы цер ковь! Кто это приносит с собой на любовное свидание орган? «Все это» (гардины и занавески и орган) — «только нечто таин ственное». Ну, а разве не в этой таинственности заключается «тайна» тайной любви? Никоим образом: «Тайна в любви — это то, что возбуждает, опьяняет, одурманивает, — это власть чувственности». В «мягких и одурманивающих» звуках пастор уже обладает тем, что одурманивает. Если бы он еще принес с собой на лю бовное свидание черепаховый суп и шампанское вместо гардин и органа, то у него не было бы недостатка и в том, что «воз буждает и опьяняет». «Правда, мы не хотим признать власть чувственности», — учит спя* той муж, — «но она только потому имеет столь огромную власть над нами, что мы изгоняем ее из себя, что мы отказываемся признать м пси свою собственную природу, — собственную природу, с которой мы н слу чае ее признания сумели бы справиться, как только она попыталась бы проявить себя за счет разума, истинной любви и силы волн». Согласно с духом спекулятивной теологии, пастор советует нам признать чувственность нашей собственной природой, что бы быть в состоянии затем справиться с ней, т. е. взять обратно