К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

купался в лучах собственной славы и любовался на себя в огромном зеркале Хрустального дворца, и чувствовал он себя, можно сказать, необыкновенно хорошо1. Лекции его не прошли незаметно (см. «Kosmos»*: О лек циях Кинкеля). «Когда я как-то рассматривал картины Деблера, мне при шла в голову курьезная мысль, — можно ли передать «сло вами» такие хаотические произведения, можно ли «рассказать» туманные картины? Правда, критику неприятно с первых же слов признаться, что в таких случаях критическое чутье всегда вибрирует в наэлектризованных нервах волнующими отзву ками, точно отлетающий звук замирающей ноты, скользящий по струнам. Поэтому я предпочитаю отказаться от скучного педантического анализа ученой бесчувственности и це буду пытаться продлить тон, который очаровательная муза герман ского эмигранта окисляет в игре внутреннего восприятия. Основной тон кинкелевских образов, постоянно повторяющиеся его аккорды, это — звучное, творческое, созидательное, посте пенно выявляющееся «слово» — «современная мысль». Челове ческое «суждение» этой мысли выводит истину из хаоса лжи вых традиций и ставит ее в качестве неприкосновенной все общей собственности под защиту одухотворенных логических меньшинств, которые возвышают ее от верующего незнания до степени еще более верующего знания. На долю научного неве рия выпадает профанировать мистицизм религиозного обмана, подрывать основы абсолютизма поглупевшей традиции при помощи скепсиса, — этой неустанно работающей философской гильотины, обезглавить авторитеты и путем революции вы вести народы из пут теократии на цветущие поля демократии. Постоянное и упорное изучение летописей человечества, как и понимание самих людей, является величайшей задачей всех сторонников переворота, и это ясно сознал изгнанник, мятеж ный поэт, который в течение трех недавних майских вечеров развивал перед буржуазной публикой свои «dissolving views» [туманные картины], рисуя историю современного театра». Многие утверждали, что уже по выражениям «сфера резо нанса», «отлетающий звук», «аккорды» и «наэлектризованные нервы» можно было догадаться, что лекции составляло весьма близкое Кинкелю лицо, «один работник», и что этим «работни ком» была Моккель. Но и этому периоду в поте лица доставшегося самолюбова ния тоже не суждено было долго длиться. Судный день суще*