К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

«Впрочем, можно ожидать... что на все эти вопросы последует отри цательный ответ». В романе Эжена Сю переход из мира простонародья в мир знати совершается обычным для романов путем. Переодевания Рудольфа, князя Герольштейнского, помогают ему проникнуть в низшие слои общества, точно так же как его звание открывает ему доступ в высшие сферы. По дороге на аристократический бал его занимают отнюдь не контрасты окружающей жизни: ему представляются пикантными лишь контрасты его собствен ных маскировок. Он сообщает своим послушнейшим спутникам, каким необычайно интересным он кажется самому себе в раз личных ситуациях. «Я нахожу», — говорит он, — «эти контрасты достаточно пикантными: вчера я — живописец, расписывающий веера и устраивающийся в каморке на улице Фев; сегодня утром, в качестве приказчика, я угощаю наливкой из черной смородины г-жу Пипле, а вечером... я оказываюсь одним из привилегированных милостью божией, властвующих над этим миром». Приведенная на бал, критическая критика поет: «Здесь чары волшебства залили ночь сиянием солнца, одели зиму в зелень весны и роскошь лета. Нас тотчас же охватывает такое настрое ние, что мы готовы поверить в чудо пребывания бога в человеческой груди, особенно когда красота и грация окончательно убеждают нас в том, что мы находимся в непосредственной близости от идеалов» (!!!). Неопытный, легковерный критический сельский пастор! Только твое критическое простодушие может от элегантного па рижского бального зала прийти в такой суеверный восторг, что бы поверить в «чудо пребывания бога в человеческой груди», а в парижских львицах увидеть «непосредственные идеалы», воплощенных ангелов. В своей елейной наивности критический пастор решается подслушать разговор двух «красивейших из красавиц», Кле мане д’Арвиль и графини Сары Мак-Грегор. Догадайтесь-ка, какие речи он хочет «подслушать» у этих двух красавиц: «Как сделаться благословением для любимых детей, всей полнотой счастья для супруга»... «Мы слышим... мы изумляемся... мы не верим своим ушам». Мы испытываем чувство тайного злорадства, когда видим разочарование подслушивающего пастора. Дамы не беседуют «В присутствии земных богов * Я ум и память потерять готов», Она изливается в следующих дифирамбах: