К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

Читателю предоставляется на основании вышеприведенной апологетической бухгалтерии Готфрида самому судить о его духовном развитии, — были ли скрыты революционные эле менты в этом мелодраматически-актерствовавшем богослове. Так заканчивается первый акт жизни Кинкеля, и вплоть до февральской революции нет в ней больше ничего примечатель ного. Отметим лишь мимоходом, что книгоиздательство Котта издало его стихи, не заплатив, впрочем, сполна гонорара, и что издание так и осталось нераспроданным, пока пресловутый вы стрел в Бадене не придал автору политического ореола и не создал рынка для его произведений. Об одном характерном обстоятельстве биограф умолчал. По собственному признанию Кинкеля, ему хотелось умереть старым директором театра. Идеалом ему представляется некий Эйзенгут (старый спившийся субъект), странствовавший во главе своей труппы по рейнским городкам и в конце концов помешавшийся. Наряду с академическими, преисполненными проповедниче ского красноречия лекциями, Готфрид от времени до времени устраивал в Кельне серии теологических и эстетических худо жественных представлений. Он прекратил их, когда разрази лась февральская революция, следующим прорицанием: «Гром победы, раскаты которого доносятся до нас из Парижа, знаме нует собой и для Германии, и для всей Европы начало нового и великого времени. За ревом грозы и бури следует блаженное дуновение свободы. Начинается великая благословенная эра — конституционная монархия». Конституционная монархия отблагодарила Кинкеля за этот комплимент тем, что произвела его в экстраординарные про фессора. Это признание не могло, однако, удовлетворить grand homme en herbe (будущего великого человека). Конституцион ная монархия отнюдь не торопилась дать его «славе облететь земной шар». К этому прибавилось, что лавры, доставшиеся Фрейлиграту за его новые политические стихотворения, не да вали спать увенчанному майскими жуками поэту. И вот Ген рих фон Офтердинген сделал поворот налево и стал сперва конституционным демократом, а затем и демократическим рес публиканцем hormete et modere [умеренным и аккуратным]. Он стал стремиться в депутаты, но на майских выборах не попал ни в Берлин, ни во Франкфурт. Невзирая на эти первые не­