К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

«Мы читаем дальше и дальше, до последнего стиха, который должен был бы у всех нас остаться навсегда в памяти: И, наконец, приходит все же... Тот день...

Рука в руке, сидят, смеясь, народы, Подобно детям, средь чертогов неба, И за фиалом вновь фиал подъемлют, Фиал любви на трапезе любви Народной...».

Затем фрейлейн Андромеда погружается в многозначитель ное молчание — «рука в руке, подобно детям». Не станем ее тревожить. Наши читатели, вероятно, после этого пожелают ближе уз нать короля поэтов Альфреда Мейснера и его «нечто». Он — Орион «истинно социалистического» звездного неба и, во истину, не позорит занимаемого им положения. Опоясанный сверкающим мечом поэзии, закутанный в «плащ своей скорби» (стр. 67 и 260 «Стихотворений» А. Мейснера, 2-е издание, Лейп циг, 1846), он нервной рукой потрясает палицей загадочности, победоносно низвергая всех противников правого дела. По его пятам, в качестве Малого Пса, следует за ним некий Мориц Гартман; он также в защиту правого дела издает энергичное тявкание под заглавием: «Чаша и меч» (Лейпциг, 1845). Го воря земным языком, мы скажем, что мы попадаем с этими героями в местность, которая уже давно давала «истинному со циализму» многочисленных и сильных рекрутов, а именно — в богемские леса. Первым «истинным социалистом» в богемских лесах был, как известно, Карл Моор. Ему не удалось довести до конца дело возрождения; его время не поняло его, и он сам передал себя в руки правосудия. Орион-Мейснер решил идти по сто пам этого благородного человека и — хотя бы в сфере духа — приблизить к цели его возвышенное деяние. Ему, Карлу Моору Второму, в этом деле помогает, выполняя роль честного Швей - цера, вышеупомянутый Мориц Гартман, Canis minor1, который в элегических стихах восхваляет бога, короля и отечество, про ливая слезы признательных воспоминаний на могиле добряка императора Иосифа. Что касается остальной шайки, заметим только, что ни один из них, по-видимому, до сих пор не проявил достаточно рассудка и остроумия, чтобы взять на себя роль Шпигельберга.