К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

С первого же взгляда видно, что Карл Моор Второй — не обыкновенный человек. Он обучался немецкому языку в школе Карла Бека и поэтому выражается .с более чем восточной пыш ностью речи. Вера у него — «мотылек» (стр. 13), сердце—■ «цветок» (стр. 16), позже — «пустынный лес» (стр. 24), нако нец,— «коршун» (стр. 31). Вечернее небо* в его представлении (стр. 65) — Багряно, мертвенно, как будто бы глазница Без глаза, блеска и души. ,Улыбка его возлюбленной, это — «дитя земли, которое ласкается к детям божьим» (стр. 19). Еще гораздо больше, чем выспренняя образная речь, Мей снера отличает от обыкновенных смертных безмерная мировая скорбь. В этом отношении он является настоящим сыном и пре емником Карла Моор а Первого, когда он указывает на стр. 65, что «безумная мировая скорбь» — одно из первых требований, предъявляемых каждому «спасителю мира». И действительно, в отношении мировой скорби Орион-Моор превосходит всех своих предшественников и конкурентов. Послушаем его самого: «Распятый скорбью, был я мертв» (стр. 7). «Это сердце, смерти по священное» (стр. 8). «Дух мой мрачен» (стр. 10). У него «древняя пе чаль тоскует в пустынных дебрях сердца» (стр. 24). «Было бы лучше совсем не родиться, но хороша также и смерть» (стр. 29). Тебя, о сердце, в горький час страданья Холодный свет забыл средь суеты, На стр. 100 у него «кровоточат» «скрытые раны», на стр. 101 он, в интересах человечества, настолько скверно себя чувствует, что для того, «чтобы грудь не разорвалась», вынуж ден прижать к ней руки, «как тиски», а на стр. 79 он — под стреленный журавль, который осенью не может улететь со своими братьями на юг и который «своими крыльями, пронзен ными свинцом», трепыхается в кустарнике, «бьется пышным, обагренным кровью оперением». Откуда же вся эта скорбь? Неужели все эти жалобы — обыкновенная вертеровская любов ная тоска, умноженная личными страданиями нашего поэта? Нисколько. Нашему поэту пришлось, правда, много выстра дать, но он сумел во всех своих страданиях выявить некую все общую сторону. Он часто указывает, например на стр. 64, что женщины не раз сыграли с ним злую шутку (обычная участь немцев, особенно поэтов), что много горького испытал он в Устами бледными произнеси признанье, Как несказанно жалко ты (стр. 30).