Искусство Франции XVIII века

лучшему. Но если человек, безупречный от рождения, оказы вается сплошь и рядом развращенным всяческими пороками, живым воплощением зла, то виноваты здесь только законы общества, в котором он живет. Это общество глубоко фаль шиво, противоестественно, бесчеловечно во всех своих уста новлениях. Но Руссо видит не только уродство этих установ лений - от него не скрыта и их беспомощность. Строй, кото рый они обязаны защищать, непрочен в самом своем основа нии и обречен на гибель. Руссо обращается к властям с откро венным презрением: «Вы можете брать все, захватывать все, а потом разбрасывать деньги пригоршнями; можете заря жать пушечные батареи, воздвигать виселицы и эшафоты; издавать законы и указы; умножать шпионов, солдат, пала чей, тюрьмы и цепи; бедные человечки, что вам даст все это? » 1 5 Он первым произносит грозное пророчество: «Мы приближаемся к состоянию кризиса и к веку революций». 16 Трудно представить себе, каким переворотом в сознании современников должны были отозваться эти слова. Отныне предчувствие революционных потрясений завладевает мас сами, направляя их мысли и действия в совершенно новое русло. Недаром именно в Руссо будущие якобинцы найдут своего первого учителя. Когда вся Франция зачитывалась его «Новой Элоизой», патетической историей двух влюбленных, созданных друг для друга и навсегда разделенных социаль ным неравенством, - это было, в сущности, моральной подго товкой революции, но подготовкой, почти никем не осозна ваемой. Почти все самые лирические страницы Руссо заключают в себе скрытый протест против действительности и волю к ее преобразованию. Если он бросает в публику свои знаменитые афоризмы - «Существовать - для нас значит чувствовать», «Прежде чем мыслить, мы начинаем переживать», то и здесь за провозглашением свободы и силы душевных порывов скры вается нечто большее. Естественное, искреннее чувство утвер ждается как главная ценность внутреннего мира человека, и это ведет к настоящему перевороту в морали: только способ

86