Искусство Франции XVIII века

века. Теперь же, когда на сцене другой герой Мольера, Аль цест, сурово порицает вычурный сонет, по пьесе вызвавший похвалу жеманных маркизов, партер радостно аплодирует этой критике: буржуа, ремесленники, литераторы, студенты, собравшиеся здесь, демонстративно высказываются против мнения аристократов. Вот красноречивое свидетельство современной писатель ницы, госпожи де Жанлис: «Уважение к монархии совершенно исчезло, и считалось хорошим тоном во всем осуждать двор и насмехаться над ним. Визит в Версаль наносили не иначе, как со стонами и жалобами, и все, что одобрял двор, встре чало порицание публики; пьесы, которым аплодировали в Фонтенбло, 1 9 в Париже обычно освистывались. Министр, оказавшийся в немилости при дворе, мог быть уверен в бла госклонности общества, а если он получал отставку, все торо пились навестить его. . . » 20 Двор и Париж, аристократические ложи и партер отныне противопоставляются друг другу. Дворянство и король утра тили свое монопольное право определять облик французской культуры: в стране появилась твердая почва для новых эсте тических веяний. Ее создают те самые зрители партера, кото рые аплодируют Альцесту и освистывают пьесы Кребиль она, любимого драматурга Людовика XV. Впрочем, далекие от того, чтобы ограничиваться одним только отрицанием, они упорно и последовательно вырабатывают свой собственный взгляд на искусство. Прежде всего третье сословие приносит в него новую нрав ственную атмосферу. Привыкнув противопоставлять себя лег комысленной, паразитической и расточительной аристокра тии, оно с гордостью указывает на те свои качества, которые так выгодно отличают его от нее. Это в первую очередь добро детели, которые оно объявляет полезными для нации: чув ство ответственности, долга, умение подчинять свои собствен ные интересы высшим соображениям. Это и те простые добродетели, которые должны сопутствовать человеку в обы денной жизни: преданность семейному очагу, способность на

118