Искусство Армении. Черты историко-художественного развития

Важную область для исследования происхождения форм христианского искусства представляют декоративные листы армянских рукописей — хораны . Их архитектурный прототип , восходящий к поздней античности , изучен /236, 197/. Круглый храмик — « тем‐ пьетто » с конусообразной крышей , ротонда , сень , которая могла быть мартирием святого или воздвигаться внутри церкви над престолом , — вот сооружение , которое дало жизнь этим листам . Эволюция формы хорана прослеживается от листа в Эчмиадзинском еванге‐ лии 989 года с изображением подобного храмика ( ил . 57). Четыре коринфские колонны несут пышно орнаментированный антаблемент , по кромке которого цветёт хлопчатник и гуляют птицы . Крыша этой ротонды Эчмиадзинского евангелия — со шпилем и крестом , между колоннами — развёрнутые занавеси , сверху свисает светильник , по бокам соору‐ жения растут кипарисы . Насыщенность каждого элемента символикой очевидна , а дыха‐ ние жизни , которое исходит от этого листа , связывает его с буколическими сценами рос‐ писей и мозаик поздней античности . Осмысление первых , сугубо декоративных листов практически всех иллюстрирован‐ ных армянских рукописей , как своего рода входа в священное писание , « триумфальной арки », вводящей в доктрину , — многозначительно : в пространстве между колоннами этой аркады , где каждый цвет нёс свою символическую нагрузку , помещались столбцы « кано‐ нов согласия », подтверждающих историческую достоверность четырёх канонических евангельских текстов . Развитие ведёт эти листы в сторону орнаментальной трактовки , конструкция , давшая жизнь композиции хорана , постепенно забывается , в рукописях XIII века хоран уже являет собой совершенно плоское узорочье , где мастер разворачивает свою склонность к деко‐ ративным комбинациям , бесконечным вариациям цвета и графических мотивов . Художе‐ ственной аналогией хоранов становятся ковёр , поверхность ювелирного украшения , ткань , хотя линейная архитектоника построения листа сохраняется навсегда . Течения , входившие в русло христианского искусства , не были однозначны , и армян‐ ские памятники отражают это очень ярко . В разные периоды по‐разному и с разной силой памятники Сирии , Северной Африки , Палестины , Каппадокии . Грузии , Византии , мусуль‐ манского Востока становятся источниками стилистических взаимодействий . Влияние высокой культуры Византийской империи , иконографии и стиля её изобрази‐ тельного искусства в Армении распространялось в первую очередь на культуру тех облас‐ тей , которые находились длительное время под властью Византии или под её протектора‐ том , слабея по мере удаления от этих областей . Тяготение к Византии у всех восточнохри‐ стианских стран естественно — историческая судьба делала Византию , мощную христиан‐ скую державу , полюсом притяжения . Но Армению выделяет из числа христианских стран возникшее в 451 году , после Вселенского Халкидонского собора , разногласие , которое превратило армянскую церковь в самостоятельную , с патриаршим престолом в Эчмиад‐ зине . Внутри христианского мира Армения занимала обособленное место , и поэтому культурное воздействие Византии в Армении было ограничено — знакомство с искусст‐ вом Византии начинает проявляться после X века и носит скорее характер постижения ху‐ дожественного образца , чем строгого следования святыне /206/. В хоранах ранних армянских рукописей встречается изображение сцены рыбной лов‐ ли , известной по памятникам северной Африки и Италии как сцена разлива Нила . Причём если в хоранах Евангелия царицы Млке 862 года ещё ясно прочитываются черты « египте‐ зированного жанра » /143, с . 28/ — видны лодки с поднятыми вверх , загнутыми носами и кормой , фигуры людей в колпаках , лотосы , крокодилы , рыбы , — то в Евангелии Мугни XI века сцена приобретает характер отголоска , сделанного « со слов » и утерявшего ту све‐ жесть и обаяние , которые есть в более раннем памятнике ( ил . 61).