Гамбургский счет

верина «Скандалист»; прототипами героев первого произведения послужили писатели и ученые, группировавшиеся вокруг М. Бахтина, второго — Шкл., Е. Поливанов, М. Слонимский, Л. Якубинский и др. (подробнее см.: Чудакова М., Тоддес Е. Прототипы одного романа.— Альманах библиофила. Вып. X. М., 1981). С. 408*. Отзыв относится к роману «Современники» (1926). К ТЕХНИКЕ ВНЕСЮЖЕТНОЙ ПРОЗЫ. Впервые - ЛФ, с. 222-226. С незначит, сокр. и изм.— ОТП II, с. 246—250 (под назв. «Очерк и анекдот»). Печ. по ЛФ. Ст. является последним выступлением Шкл. в рамках Лефа. Объявление о выходе ЛФ появилось в окт. 1928 г. (см.: НЛ. 1928. № 10. С. 45), а в середине ноября Шкл. принял решение о выходе из Лефа, внешним поводом к которому послужила его личная ссора с Л. Брик и В. Маяковским (см. ниже) '. См. также об этом в письмах Шкл. Тынянову и Эйхенбауму ноября — дек. 1928 г.— Во просы литературы. 1984. № 12. С. 192 — 194. Данная ст., вместе с тем,— наибо лее близкая у Шкл. к лефовской теории «литературы факта», которая оформи лась в НЛ к концу 1927-го — началу 1928 г. (см.: Мы ищем.— НЛ. 1927. № 11-12; Третьяков С. С Новым годом! С Новым Лефом! - НЛ. 1928. № 1), и была наиболее полно изложена в ЛФ. Шкл., не разделяя ее «жизнестроитель ских» тенденций, неизбежно ведущих к «растворению искусства в жизни» (по С. Третьякову) и ее политического «утилитаризма», в некоторых положениях своей программы «установки на материал» с ней солидаризировался (соотно шение факта и вымысла в искусстве, оценка психологизма и категории литера турного героя и пр.). В отличие, однако, от О. Брика, С. Третьякова, Н. Чужака и др., для Шкл. установка на факт, документ — временная мера, которая должна привести к решительному обновлению современного искусства (см.: ЗШЛ, с. 94, 103). Обособленность Шкл. в Лефе отмечалась в критике 20-х гг. (см., напр., относящиеся к 1928 г. замечания Н. Берковского в его кн. «Текущая литерату ра». М., 1930. С. 26—27). Эта позиция Шкл. стала объектом критики и со сторо ны С. Третьякова, В. Перцова и Н. Чужака. «Нам органически чужды,— писали они,— как фетишизация фактов, так и формалистское мнение тех, кто видит в «литературе факта» лишь очередную смену эстетических жанров. Тут лежит корень наших разногласий со Шкловским, подкрепляемых и неизжитой связью Шкловского с эпигонами ОПОЯЗа и серапионства. Неправильные выступления Шкловского по вопросу о Пильняке (см.: с. 513.— Л. Г.) усугубляют рас хождения и требуют от Шкловского отчетливого самоопределения сегодня, в условиях обостренной классовой борьбы» (Ни Леф, ни Реф.— Л Г. 1929. 2 дек. № 33). Очевидно, после этой ст. и было написано Шкл. обращение к С. Третьяко ву, содержащее ретроспективную оценку «литературы факта»: «Ты так дорого заплатил за проезд до факта, что тебе жалко его изменять, жалко перестраивать. (...) Наивность иногда помогает в искусстве. Есть люди, которые считают себя реалистами. И в каждой эпохе, в каждом искусстве есть люди, которые думают, что они выражают мысли без слов, что они преодолели сопротивление форм. (...) Мне грустно, друг, расставаться еще с одним. Это не значит, что мы ошиба

1 Свидетельство о сходном, более раннем, нереализовавшемся намерении Шкл. сохранилось в письме к нему Б. Эйхенбаума. «Как с «Лефом»? Правда ли, что ты собираешься выходить из него?» (от 20.3.1928 — 782).

530