Fuck context

— Нет. Но сейчас происходит интересный процесс — архитектура стано- вится респектабельной деятельностью. Все, наконец, поняли, что архитектра влияет на сознание людей. Смотрите, весь музей Гуггенхейма был занят вы- ставкой Захи Хадид. Я не оцениваю ее творчества, но факт поразительный. Архитектура выставлена как высокое искусство. — Но может ли архитектура решать социальные проблемы? — До какой-то степени может. Если передо мной стоит задача построить жи- лье для малоимущих, я могу проявить избретательность и построить нечто, что будет доступным по цене и в то же время поднимется на уровень искусства. Я раскладываю на столе несколько фотографий современной московской ар- хитектуры. Это театр Калягина у Чистых прудов, дом Филиппова во 2-м Казачьем переулке и дом Белова в Филипповском переулке. Спрашиваю Чарльза, что он ду- мает об этих постройках. Он долго и внимательно их рассматривает. — Я модернист, — говорит он наконец. — Для меня большая архитектура и большое искусство всегда означали поиск чего-то нового. Архитектурная но- стальгия меня никогда не трогала. Здесь нет открытия. Нет риска. Он берет в руки фотографию театра Калягина. Похоже, единственный объект, который его заинтересовал. — Хотя, — продолжает Чарльз, — здесь есть какая-то изобретательность. Этот портик, наложенный на зеркальное стекло, был бы интереснее, если бы он был единственным историческим элементом и если бы это был реальный сохра- нившийся фрагмент, а не подделка. Я понимаю, что заказчик может требовать такой архитектуры, но интересно, что у вас находятся архитекторы, согласные выполнять эти требования. — Многие московские архитекторы сейчас заняты покупкой загородных до- мов, яхт и дорогих автомобилей. — Это именно то, что я вижу в этих постройках. Готовность изменить своим убеждениям ради материальных благ. — Я подозреваю, что эти архитекторы считают, что они отнюдь не продались, а, наоборот, свободно творят. Сидя за рулем «Бентли» довольно легко себя в этом убедить. — Обидно, что русская архитектура от Татлина и Лисицкого пришла вот к этому. В 2002 году Гватми участвовал в конкурсе на застройку Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Их группа включала троих из бывшей нью-йоркской пятер- ки —Мейера, Айзенмана, Гватми — и архитектора другого поколения, Стивена Хол- ла. Проект, который недоброжелатели окрестили «этажеркой», не получил высокой оценки и не был принят. Критик Сюзан Стивенс считает, что из всех конкурсных проектов этот был самым абстрактным. «Его пуризм, — пишет она, — сделал его

мало привлекательным для широкой публики». — Почему вы решили привлечь Стивена Холла?

—Это была идея Питера, —объясняет Чарльз. — Он считал, что намнужна «све- жая кровь». Стивен очень талантлив, но, на мой взгляд, это приглашение было ошибкой. Все время, что мы работали вместе, было потрачено на бесконечные споры между Питером и Стивеном. Каждый пытался доказать, что он умнее.

Fuck Context?

33