Фантазии об искусстве

В.-Г. ВАКЕНРОДЕР

лось в светского человека, в котором вместе с обычаями маленького городка стерлись и чувство и свой особый от печаток. Ни за что в жизни не желал бы я, чтобы волшебный Корреджо, или роскошный Паоло Веронезе, или мощный Буонарроти писали бы так же, как Рафаэль . И я не при соединяюсь к речам тех, кто говорит: «Если бы Альбрехт Дюрер некоторое время пожил в Риме и научился бы у Рафаэля настоящей красоте и идеальности, он стал бы великим художником; можно только пожалеть его и удив ляться, как это в своем положении он еще сумел так мно гого достичь». Я не вижу, о чем тут жалеть, а наоборот, радуюсь, что в лице этого человека судьба подарила немец кой земле истинно отечественного художника. Он не остал ся бы самим собой — ведь в жилах его текла не итальян ская кровь. Он не был рожден для идеальной и возвышен ной приподнятости Рафаэля; он видел радость в том, что бы показывать рам людей такими, какими они в самом деле жили вокруг него, и это очень хорошо ему удавалось. Несмотря на это, когда в свои молодые годы я впервые увидел в одной великолепной картинной галерее и карти ны Рафаэля и твои, о мой возлюбленный Дюрер, мне тут же пришло на ум, и сам я не мог бы объяснить отчего, что среди всех других художников, каких я знал, вы оба имеете особенно близкое сродство с моим сердцем. У вас обоих мне очень нравилось то, что вы так просто и прямо, не прибегая к изящным околичностям, свойственным дру гим художникам, так ясно и отчетливо рисуете перед на шими глазами человечность во всей ее сущности. Однако я тогда никому не решался открыть свои мысли, ибо пола гал, что всякий меня высмеет, и знал, что большинство считает старого немецкого мастера сухим и напыщенным. Однако же в тот день, когда я увидел эту картинную гале рею, я так был переполнен мыслью о Дюрере, что с ней заснул, и во сне мне привиделся восхитительный сон, кото рый еще более укрепил меня в моей вере. Мне пригрези лось, будто после полуночи я выхожу совершенно один, с факелом в руке, из того покоя в замке, где я спал, и направляюсь к картинной галерее. Когда я подошел к две ри, я услышал внутри тихое бормотанье; я отворил дверь— и вдруг отпрянул: весь огромный зал был освещен стран ным светом, и перед несколькими картинами стояли их почтенные творцы собственной персоной и в своих старых 64