Фантазии об искусстве

КОММЕНТАРИИ

(Ideen) лежит тут за пределами нашего языка» (Moritz К. Ph. Andreas Hartknopf [1786]... Hrsg. von H. J . Schrimpf. Stuttgart, 1968, S . 72). Контуры пластических очертаний наглядно замыкают смысл в себе — музыкальные линии-интонации его размыкают, делают бесконечным («Тысячи неясных представлений пробуждаются с каждым звуком» — Moritz К . Ph. Andreas Hartknopf..., S. 132). Вот такую неисчерпаемость музыкального переносит Вакенродер на всякое искусство. Но этот про цесс переосмысления искусства означает начавшуюся романтизацию гердеровско-морицевского идейного наследия. Неправильно было бы считать, что «Сердечные излияния» и «Ф ан ­ тазии об искусстве» возникают «из духа Рейхарта» (Nadler J. Litera turgeschichte des deutschen Volkes. Bd 2. Berlin, 1938, S. 362); тот син тез культурно-исторических тенденций, который заложен в этих двух сборниках в качестве их основы и импульса, превосходил возможности Рейхарта, возможности воплощенного им культурно-исторического этапа. Д. Следует кратко остановиться на отношении Вакенродера к французской революции, чтобы опровергнуть некоторые высказанные в последнее время ошибочные суждения. В январе 1793 года — революция во Франции в это время была на особом подъеме — Вакенродер пишет Тику: «Я давно уже удивляюсь, отчего ты не спрашиваешь, что я думаю о французах. Уверяю тебя, что я думаю о них в точности то же, что ты, и от всего сердца разде ляю твой энтузиазм. Однако же не могу удержаться, чтобы не приба вить следующее. Я здесь ни с кем не говорю о французах; и это от того, что о них говорят все, сообщают об их великих делах всегда с улыбкой, словно желая сказать: и чего только не наворотили эти наив ные дети! И кто говорит о них с такой улыбкой, тому мне хочется тут же дать пощечину» (с. 236—237 настоящего издания). Далее Вакен родер пишет: если бы он был французом, то все же не хотел бы з а ­ щищать революцию с оружием в руках, поскольку не обладает телес ными «добродетелями». (Некоторые немецкие исследователи возму щаются по поводу этих слов трусливостью Вакенродера.) В марте того же года Вакенродер пишет Тику: «Казнь короля привела в ужас и заставила отшатнуться от французов весь Берлин. Но не меня. Я что думал прежде о деле французов, то думаю и те перь. Не могу судить, правильными ли средствами они пользуются, потому что плохо разбираюсь в истории» (и. d. Leyen, II 198). Такие заявления, особенно последнее, расходятся с образом прек раснодушного юноши, и, во всяком случае, очевидно, что Вакенродер не оставался безразличным к событиям французской революции. VI. ВЛИЯНИЕ ВАКЕНРОДЕРА Опыты об искусстве, созданные Вакенродером, были синтетическим выражением определенных культурно-философских и эстетических тен денций конца века. Этот синтез подразумевается у Вакенродера всег да — даже и в самом кратком и скромном экскурсе в область истории искусства; в нем причина того, почему взгляд Вакенродера на историю искусства был существенно новым и как существенно новый восприни мался несколькими поколениями немецких художников, хотя Вакенро дер и не был историком искусства и не сделал никаких эстетических 250