Фантазии об искусстве

В.-Г. ВАКЕНРОДЕР

ся иногда есть и грубую пищу. — Миннезингеры, насколь ко я их знаю, подлинно однообразны. Наблюдения над старым языком и его родством с другими языками часто захватывают меня более, нежели поэтические прелести. Но и последние не всегда ищешь там напрасно. Когда сви димся, я познакомлю тебя со многими прекрасными мес тами из сказаний о героях, которые сейчас читаю. Вакенродер Тику Берлин, январь 1793 г. «Конский топ» я передал твоей сестре. Что касается этого и других твоих сочинений, предназначенных для пе чатания, тебе более пространно напишут Рамбах и Берн- харди и обсудят с тобой твои авторские дела. Но что ска зать тебе по поводу самого стихотворения? Прежде всего, мне кажется, что всегда бывает некоторый и даже боль шой вред при беглой и небрежной работе над многими вещами сразу; мне бы, право, не хотелось, чтоб в этом ты был наследником Рамбаха. Правда, существует приятное заблуждение, будто таким образом приобретается большое умение, большое богатство идей и поворотов; однако это всего лишь заблуждение. Ибо наверняка такой образ пись ма в конце концов так избаловывает поэта, что потом он уже никак не может создать что-либо неспешное, проду манное, во всех частях насколько возможно совершенное. В сотне мест в рассеянности помещает он весьма удачные мысли и картинки, и во всем, что он создает, есть какая-то частица красоты, но не сама красота, и так он теряет спо собность, силу и прилежание создать вещь, в которой по совести старался бы так близко довести до совершенства, так отточить каждую отдельную часть, вплоть до мелочей, что целое можно было бы назвать результатом высшего и благороднейшего напряжения. А ведь, по существу, всякий поэт и художник во всяком своем произведении должен по крайней мере иметь намерение довести его до такого совер шенства, какое только позволяют его силы в их наивыс шем напряжении. Разумеется, что я в меньшей степени вижу повод для таких опасений за тебя, нежели считаю эти мысли касающимися до других.