Фантазии об искусстве

В.-Г. ВАКЕНРОДЕР

это чувство составлено из сострадания, радости и почита ния: мы радуемся тому, что этот великий человек — наш друг или должен был бы быть им, в эти мгновения мы почитаем человечество, мы готовы боготворить поэта, кото рый создал этот образ, и ироливаем слезы, чувствуя свое родство с поэтом, радуясь, что мы — люди. Поэтому очень возможно, что возвышенное особенно легко исторгает у меня слезы, ибо обычно я презираю человечество, но тут вдруг чувствую пожатие дружеской руки, и в этот пре краснейший миг мне предлагается сладостное примирение, и оттого, возможно, другой и не плачет, хотя чувствует возвышенное с такой же силой, что и я, ибо у него нет потребности в примирении... То, что многие не чувствуют возвышенного, происходит потому, что оно им. не созвучно, оно кажется им невероят ным, они сомневаются и насмехаются. То, что наш век в особенности меньше всего может похвалиться возвышен ным образом мыслей, видно из большинства новейших книг, в которых считается хорошим тоном порицать вели кие и высокие добродетели достойной поклонения старины и объяснять их помыслами грубого эгоизма. Как будто не ясно, что для такого эгоизма, как у Кодра или Муция Сце- волы, надо вообще быть лишенным эгоизма. Я прихожу в ярость каждый раз, когда люди, коим не дано понимать такие вещи, хотят украсть у великого прошлого его славу (единственная награда, которую могут желать истинная заслуга и истинное величие) оттого лишь, что сами не чув ствуют ни единой искры этого эфирного огня в своей груди... Тик Вакенродеру 12 июня 1792 г. Милый Вакенродер! Что я делаю? Мы решили быть до конца откровенны друг с другом, и оттого мне придется признаться тебе, что я несколько дней был болен, по-настоящему болен, и даже близок к худшему. Не пугайся, сейчас я расскажу тебе все подробно. Милый В., если ты хочешь быть по-настоящему счастливым, счастливым много часов подряд, то прочти вторую часть «Гения», которая вышла на пасху, мне она доставила огромное наслаждение, там нет почти ничего удивительного, но я нашел там себя, там прекрасно вопло щены все мои любимые мысли, и я проникся большим 212