Фантазии об искусстве

ИЗ ПЕРЕПИСКИ ВАКЕНРОДЕРА И ТИКА

и тому подобное; его зевота заставила меня наконец отка заться от моего намерения, и мы прекратили читать в са мом начале пьесы. Обычно после таких сцен между нами он говорит: «И ты в это веришь!» Впрочем, я очень люблю его за прекрасное сердце, и мне больно, что приходится писать тебе про него такие вещи.

Вакенродер Тику 1 1 мая вечером

Напиши, откуда у тебя в Косвиге оказался такой ши рокий круг знакомств? И ради бога, как могло случиться, что ты так долго играл в карты? Это же ужасно! Мне ка жется, я заплакал бы от злости, увидев тебя в тацом поло жении— тебя за игорным столом, на троне павианов и болванов! Воистину, это уж чересчур. Очевидно, и все остальное общество, какое окружает тебя в Косвиге, столь же великолепно для тебя подходит. Но то, что тебе при шлось играть в карты, да еще до поздней ночи, страшнее всего. Я прямо-таки не могу этого забыть. Наверно, когда рок вытаскивал из урны жребий для тебя на этот день, он ошибся: роковой рок! Ты прямо-таки крадешь мои мысли, когда говоришь, что для того, чтобы воспринять великое в изящных искусствах, критик сам должен обладать великим и возвышенным ду хом. Я всегда тоже так думал и, если не ошибаюсь, уже говорил тебе. Но с тем, что ты к этому прибавляешь, я не могу согласиться. Не понимаю, почему возвышенное ско рее может взволновать тебя до слез, чем трогательное. Ad vocem * чувствительности, хочу я поделиться с тобой од ним сомнением и одним замечанием. Мне не очень ясно, что, в сущности, следует называть сентиментальностью. Мне сдается, что это всего лишь притворная, аффектиро ванная чувствительность. Бесчувственные гонители чувст вительности часто называют сентиментальностью прекрас ную, тонкую чувствительность, которая лишь тогда стано вится ложной чувствительностью, или сентиментальностью, когда человек только притворяется, что она у него есть.

• Что касается (латин.).

209