Эстетика. Том второй

смутно чувствуя свою свободу, замыкается в себе, он сам стано вится для себя целью в своей индивидуальности. Он действует, совершает поступки, работает по своей собственной воле , облада ет собственной эгоистической жизнью и чувствует в самом себе существенность целей, с которыми природное находится во внеш ней связи. Природа обособляется вокруг него и служит ему, так что он больше уже не созерцает в ней божественное как абсолют ное, а рассматривает ее лишь как средство, с помощью которого боги дают себя знать, для того чтобы он лучше мог достигать своих целей. Боги открывают свою волю человеческому духу и дают возможность людям объяснять саму эту волю через посред ство природы. Здесь, следовательно, предполагается тождество абсолютного и природного, тождество, в котором главное состав ляют человеческие цели. Этот вид символики еще не принадлежит области искусства, он остается религиозным. Прорицатель предпринимает это толко вание явлений природы преимущественно лишь для практичес ких целей —либо в интересах отдельных лиц и их особых пла нов, либо в интересах всего народа и его общего дела. Поэзия же должна познать и выразить во всеобщей теоретической форме также и практические положения и обстоятельства. Что должно быть причислено к данной области, это явление природы, происшествие, содержащее в себе особенное отношение, процесс, который может быть принят за символ какого-то обще го смысла из круга человеческих действий, нравственного поуче ния, наставления в благоразумии,— следовательно, за символ смысла, имеющего своим содержанием размышление о том, как совершается или должно совершаться что-либо в мире человечес ком, то есть в делах человеческой воли. Здесь человеку открыва ется уже не божественная воля в своей внутренней сущности — посредством явлений природы и их религиозного истолкования,— а совершенно обычный ход естественных событий; из его разроз ненного изображения можно абстрагировать человечески понят ным образом некоторое нравственное положение, некоторое пре достережение, поучение, правило благоразумия, и это изображе ние ставится перед нами и предлагается нашему созерцанию именно ради этого размышления. Таково то место, которое мы можем отвести здесь эзоповской басне. а) Именно эзоповская басня в ее первоначальной форме представляет собой такое понимание естественного отношения между отдельными природными вещами или случая, происшед шего с ними,— чаще всего с животными, инстинкты которых ве 94