Эстетика. Том второй

ны рассматривать их не в качестве принадлежащих поэзии как своеобразному искусству, столь же отличному от изобразитель ных искусств, как и от музыки, а лишь в их связи с общими формами искусства, и их специфический характер может быть объяснен лишь из этой связи, а не из понятия родов поэзии в собственном смысле, каковыми являются эпос, лирика и драма. Более подробное расчленение этих видов мы произведем в следующем порядке: сначала рассмотрим басню, затем притчу, иносказание и пословицу и закончим рассмотрением метаморфоз. 1. БАСНЯ В то время как до сих пор речь всегда шла лишь о формаль ной стороне отношения между явно выраженным смыслом и его образом, мы теперь должны указать также и содержание, оказы вающееся подходящим для этого способа формирования. Сравнивая нашу ступень с возвышенным , мы убедились, что достигнутая теперь ступень больше уже не стремится к тому, чтобы сделать наглядным абсолютное и единое в его нераздель ной власти посредством изображения ничтожности тварей, а что мы находимся теперь на ступени конечности сознания и, следо вательно, конечности содержания. Наоборот, если мы обратимся к символу в собственном смысле, одну сторону которого сравни вающая форма искусства также должна была принять в себя, то окажется, что в нем, как мы уже видели при рассмотрении еги петского символизма, внутреннее , которое пока еще противосто ит непосредственному облику, природному, представляет собой духовное. Так как в басне это природное оставляют и представ ляют себе как нечто самостоятельное, то и духовное является в ней конечно определенным : это человек с его конечными целями. Природное получает лишь теоретическое отношение к этим це лям, получает характер указания и откровения этих целей на благо и пользу человеку. Явления природы, гроза, полет птиц, особенности внутренно стей животного и т. д. воспринимаются теперь в совершенно дру гом смысле, чем в воззрениях парсов, индийцев или египтян, для которых божественное еще соединено с природным таким образом, что человек странствует по природе как в мире, полном богов, и его активность состоит лишь в том, что в своих действиях он вос создает то же самое тождество. Благодаря этому его действия, по скольку они соответствуют естественному бытию божественного, сами представляются неким откровением и порождением божест венного в человеке. Но когда человек возвращается в себя и, 93