Эстетика. Том второй

ет из пепла. Геродот рассказывает (II, 73), что он видел эту пти цу в Египте, по крайней мере на изображениях, и Египет на самом деле является центром символической формы искусства. Однако, прежде чем перейти к более подробному рассмотрению египетского искусства, мы можем коснуться еще некоторых дру гих мифов, образующих переход к этой всесторонне разработан ной символике. Это мифы об Адонисе, его смерти, плаче по нем Афродиты, траурных торжествах и т. д.,— воззрения, родиной ко торых является сирийское побережье. Культ Кибелы у фригий цев имеет то же самое значение, отзвуки которого мы еще слы шим в мифах о Касторе и Поллуксе, Церере и Прозерпине. В качестве смысла здесь выдвинут и сделан сам по себе на глядным главным образом указанный выше момент отрицатель ного, смерть природного, как абсолютно обоснованная в божест венном. Этим объясняются траурные торжества по поводу смер ти бога, безудержное оплакивание потери, которая, однако, тотчас же вознаграждается нахождением бога, его воскресением, об новлением, так что за траурными днями могут следовать радост ные празднества. Это всеобщее значение имеет и более опреде ленный смысл, будучи символом природы. Солнце теряет зимой свою силу, однако весной оно снова получает ее π вместе с ним обновляется вся природа, она умирает и возрождается. Здесь бо жественное, олицетворенное как событие человеческой жизни, на ходит свое значение в жизни природы, которая в свою очередь представляет собой символ существенности отрицательного нача ла как в мире духовном, так и в мире природы. Однако полный пример разработки символического искусст ва как со стороны его своеобразного содержания, так и со сторо ны его формы мы должны искать в Египте . Египет есть страна символа, ставящая себе духовной задачей саморасшифрование духа, но не доходящая, однако, до действительного расшифрова ния. Задачи остаются нерешенными, и решение, которое мы мо жем дать, состоит лишь в том, что мы понимаем загадки еги петского искусства и его символических произведений в качест ве такой самими египтянами еще не расшифрованной задачи. Здесь дух еще ищет себя в сфере внешнего, из которой он снова стремится выбраться. Так как он с неутомимым усердием тру дится над тем, чтобы произвести для себя из самого себя свою сущность, пользуясь явлениями природы, и посредством формы духа представить последние для созерцания, а не для мысли, то египтяне представляют собой среди рассмотренных до сих пор народов настоящий народ искусства. Но их произведения остают ся таинственными и немыми, беззвучными и неподвижными,

64