Эстетика. Том второй

ной честью, частной выгодой, субъективным мнением. В своем величайшем блеске верность проявляется в неупорядоченном, не организованном внешнем мире, где еще нет господства прав и за конов. Внутри такой лишенной законов действительности наибо лее сильные и выдающиеся князья становятся прочными центра ми, вождями, к ним примыкают по свободному выбору другие. Такое отношение позднее развилось в узаконенную связь лен ного господства, в котором каждый вассал сам по себе притязает на свои права и преимущества. Но основным принципом, па ко тором покоится целое в соответствии с происхождением, являет ся свободный выбор в отношепии как субъекта зависимости, так и ее постоянства. В верности рыцарство умеет сохранять собст венность, право, личную самостоятельность и честь индивида. Поэтому она признавалась не долгом как таковым, который сле дует исполнять даже вопреки случайной воле субъекта, а напро тив, каждый индивид ставит ее существование и, следовательно, существование всеобщего порядка в зависимость от своего удо вольствия, склонности и единичного умонастроения. Верность и послушание в отношении к господину могут очень легко прийти в столкновение с субъективными страстями, щепетильностью чести, чувством обиды, любовью и прочими слу чайными событиями внутренней или внешней жизни. Поэтому они становятся чем-то в высшей степени ненадежным. Например, рыцарь верен своему властелину, но его друг повздорил с этим властелином. Рыцарь должен выбрать между одной верностью и другой; более же всего он может быть верен сам себе, своей чес ти, своей выгоде. Прекраснейший пример подобной коллизии мы находим в «Сиде». Он верен королю и самому себе. Когда король поступает правильно —он предоставляет ему свои услуги, но когда государь совершает несправедливость или Сид подвергает ся оскорблению — он лишает его своей твердой поддержки. Пэры Карла Великого поступают так же. Перед нами связь верховного господства и послушания, подобная той, которая существовала между Зевсом и прочими богами и с которой мы уже познакоми лись: верховный глава приказывает, шумит и бранится, но само стоятельные, полные сил индивиды противятся ему, где и когда им это угодно. Однако вернее и прелестнее всего эта расторжимость и хруп кость подобного союза изображается в «Рейнеке-Лисе». Подобно тому как в этой поэме имперские вельможи служат, собственно 283· с) Коллизии верности