Эстетика. Том второй

ности независимо от ее содержания. Честь придает абсолютное значение субъективности тому, чем обладает индивид, что состав ляет в нем нечто особенное, потеряв которое, он мог бы сущест вовать так же, как и раньте; и это значение представлено здесь для себя и для других. Таким образом, масштаб чести определяется не тем, чем че ловек является в действительности, а тем, что содержится в этом представлении. Но представление превращает всякое особенное во всеобщее, приводит к тому, что вся моя субъективность заклю чается в этом особенном, являющемся моим. Обычно говорят, что честь — это только видимость. Это, несомненно, верно, но, соглас но настоящей точке зрения, ее следует понимать как видимость и отблеск субъективности в самой себе; будучи видимостью внут ри себя бесконечного, честь сама бесконечна. Именно благодаря этой бесконечности видимость чести становится подлинным су ществованием субъекта, его высшей действительностью. Всякое особенное качество, в которое проникает честь, делая его своим собственным качеством, приобретает бесконечную ценность уже в силу одного этого озарения. Подобная честь составляет одно из основных определений в романтическом мире и имеет своей предпосылкой тот факт, что человек вышел из области чисто религиозного представления и внутреннего переживания и вступил в живую действительность. В ее материале он утверждает существование только самого се бя, своей чисто личной самостоятельности и абсолютной значи мости. Честь может иметь самое разнообразное содержание . Ибо все то, чем я являюсь, что я делаю, что мне причиняют другие, от носится к моей чести. Поэтому я могу сделать предметом чести то, что само по себе безусловно субстанциально — верность госу дарю, отечеству, свою профессию, исполнение обязанностей отца, супружескую верность, честный образ жизни, добросовестность в научных исследованиях и т. д. Но с точки зрения чести все эти значимые и истинные внутри себя отношения санкционированы и признаны не сами по себе, а только благодаря тому, что я вкла дываю в них мою субъективность и этим превращаю их в дело чести. Человек чести всегда и при всех обстоятельствах думает в первую очередь о самом себе; вопрос тут не о том, справедливо ли нечто само по себе, а о том, прилично ли оно для него, соот ветствует ли его чести заниматься этим делом или лучше от него отказаться. Таким образом, он может совершать самые скверные поступки и все же оставаться человеком чести. Он ставит себе 271·