Эстетика. Том второй

дельные индивиды в гораздо большей степени, чем мы это тре бовали для истории страстей Христовых, должны быть отмечены печатью бренного существования и изображаться со всеми по роками, свойственными всему конечному и природному. С другой стороны, мучения и неслыханные ужасы, увечья и уродование членов, телесные истязания, действия палачей, обезглавливание, поджаривание, сожжение, погружение в кипящее масло, колесо вание и т. д., взятые сами по себе, являются безобразными, про тивными, отвратительными внешними фактами. Они настолько далеки от красоты, что здоровое искусство не должно избирать их своим предметом. Способ трактовки этих предметов художником по своему исполнению может быть превосходным, но в этом слу чае интерес, вызываемый превосходным исполнением, всегда от носится только к субъективному аспекту, который хотя и может представляться отвечающим художественным требованиям, все же тщетно старается согласовать со своим совершенством непод ходящий материал. β. Изображение этого отрицательного процесса нуждается поэтому еще в другом моменте, который возвышается над этими терзаниями тела и души и обращается в сторону положительного примирения. Это внутреннее примирение духа, достигнутое как цель и результат перенесенных ужасов. С этой стороны мученики являются хранителями божественного начала, отстаивающими его против грубой внешней силы и варварства неверия. Ради царства небесного они претерпевают страдания и смерть, поэтому в них должны проявиться мужество, сила, стойкость и воодушев ление. Однако эта задушевность веры и духовная красота любви представляют собой не духовное здоровье, проникающее собою тело, а некоторое внутреннее переживание, достигнутое и выра жающееся в страдании, даже в преображении и все еще содержа щее в себе боль как подлинно существенный момент. Особенно живопись часто делала предметом своего изображе ния подобное благочестие. Ее главная задача заключается в том, чтобы выразить в чертах лица, во взоре и т. д., несмотря на те лесные муки, блаженство мучений как безропотную преданность богу, преодоление физических страданий, удовлетворение от то го, что во внутренней жизни субъекта достигнут и вновь стал живым божественный дух. Напротив, когда хочет выразить ана логичное содержание скульптура, она менее способна изобразить столь одухотворенно концентрированную глубину чувства; она вынуждена подчеркивать страдальчески искаженные черты, по скольку последние более отчетливо выступают в теле. V- В-третьих, самоотречение и терпение затрагивают на этой 259·