Эстетика. Том второй

жизнь, государственная гражданственность, нравственность в живой патриотизм. Помимо этого интереса не было ничего более высокого, более истинного. Но государственная жизнь как мир ское и внешнее явление, так же как и вообще мирская действи тельность, уходит в прошлое. Государство, где господствует подоб ная свобода, государство, непосредственно тождественное со все ми гражданами, которые деятельны во всех общественных де лах, может быть лишь малым и слабым и частично должно раз рушаться само по себе, частично же будет раздавлено извне, в юде мировой истории. Ибо при такой непосредственной сплетенности индивида со всеобщностью государственной жизни,— с одной стороны, субъ ективное своеобразие, его частная особенность еще не достигает надлежащего значения и не находит места для развития, не на носящего ущерба целому. Это своеобразие остается ограничен ным, природным себялюбием, которое идет собственными путями, преследует свои интересы, далекие от истинного интереса цело го; оно отлично от субстанциального, в которое оно не включено. Эгоизм становится гибельным для государства, которому он в конце концов противопоставляет субъективную мощь. С другой стороны, в пределах самой этой государственной свободы про буждается потребность в высшей свободе субъекта внутри самого себя. Он изъявляет притязание быть свободным не только в го сударстве как в субстанциальном целом, не только в рамках существующих нравов и законов, но и в собственной внутренней жизни, поскольку в своем субъективном знании он стремится порождать добро и справедливость из самого себя и собственны ми силами достигнуть их признания. Субъект хочет сознавать, что он в самом себе как субъект субстанциален; поэтому в ука занной свободе возникает новый разлад между целью государ ства и целью свободного в самом себе индивида. Их противопо ложность появилась уже во времена Сократа. Тщеславие, эго изм, необузданность демократии и демагогия настолько расша тали реальное государство, что такие люди, как Ксенофонт и Платон, испытывали отвращение к положению, создавшемуся в их родном городе, где забота об общих делах находилась в руках эгоистических и легкомысленных людей. Дух перехода основывается на разрыве самостоятельного для себя духа и внешнего существования. Духовное в этом отрыве от своей реальности, в которой оно больше не находит самого себя, становится абстрактно духовным. Но оно является не тем, чем был, например, восточный бог, а напротив,— знающим себя дей ствительным субъектом, который порождает и удерживает всеоб 221·