Эстетика. Том второй

ном характере художественного бытия как раз и заложена более близкая связь с субъектом, который как таковой сам конечен в теперь снова обретает себя в художественном произведении таким, каким он непосредственно существует, и доволен этим обсто ятельством. Строгость богов переходит в привлекательность, которая не потрясает человека и не поднимает его выше частно го бытия, но позволяет спокойно оставаться в этом последнем, притязая лишь на то, чтобы нам понравиться. Подобно тому как фантазия, овладевая религиозными представлениями и свободно формируя их с целью обрести красоту, устраняет серьезності благоговения и в этом отношении портит религию как религию,— так на ступени, на которой мы теперь находимся, это ш> кажение осуществляется большей частью посредством приятного и доставляющего удовольствие элемента. Ибо приятное не при водит к дальнейшему развитию субстанциального смысла богов, их всеобщего начала; их конечный аспект, чувственное существо· вание и субъективный внутренний мир —вот что должно вызы вать интерес и доставлять удовлетворение. Поэтому чем больше в прекрасном преобладает прелесть изображенного бытия, тем больше его привлекательность манит прочь от всеобщего и отда ляет от того содержания, которое единственно могло бы удовлет ворять более глубокому проникновению. С этим внешним характером и детальной определенностью образов богов связан переход в другую область художественных форм. Ибо внешний характер этих образов предполагает много образие, присущее конечному бытию; последнее, получая для се бя простор, противопоставляет себя внутренней идее, ее всеобщ ности и истине, и начинает пробуждать неудовольствие мысли более не соответствующей ей реальностью.