Эстетика. Том второй

Так же как с человеческим телом и его выражением, обстоит дело и с человеческими чувствами, влечениями, деяниями, собы тиями и поступками; их внешнее выражение в классическом ис кусстве также характеризуется не только естественной живостью, но и духовностью; внутреннее приведено в адекватное тождество о внешним. с) Поскольку классическое искусство понимает свободную духовность как определенную индивидуальность и созерцает по следнюю непосредственно в ее телесном явлении, то его часто упрекали в антропоморфизме. У греков, например, уже Ксенофан протестовал против такого представления о богах, говоря, что, если бы ваятелями были львы, они придали бы своим бот-ам льви ный облик. Сходный характер носит остроумная французская по говорка: если бог сотворил человека по своему «образу, то человек воздал ему тем, что создал бога по своему образу и подобию. Ес ли иметь в виду следующую, романтическую форму искусства, то мы должны заметить, что содержание классической красоты в ис кусстве еще неудовлетворительно, как неудовлетворительна и сама религия искусства. Недостаток этой формы искусства столь мало заключается в антропоморфизме как таковом, что следует утверждать противоположное: классическое искусство достаточно антропоморфично для искусства, но мало антропоморфично для высшей религии. Христианство провело этот антропоморфизм го раздо дальше, ибо, согласно христианскому учению, бог есть не только индивид, изображенный в облике человека, но и действи тельный единичный индивид, всецело действительный человек, вступивший во все условия существования,— а не только идеал красоты и искусства, сформированный по образу человека. Если абсолютное представлять только как абстрактную, внут ри себя не различенную сущность, то тогда, разумеется, отпа дает любой вид формообразования. Но чтобы бог существовал как дух, требуется, чтобы он явился как человек, как единичный субъект,— не как идеальное человеческое бытие, а как реальный переход в бренную и внешнюю сферу непосредственного и при родного существования. В христианском воззрении и заключается то бесконечное движение, которое доходит до крайней противо положности и, только снимая это обособление, возвращается к аб солютному единству. В этот момент обособления входит и очело вечение бога, когда он в качестве действительной единичной субъ ективности вступает в противоположность единству и субстанции как таковым, проходит в этом временном и пространственном бы тии через чувство, сознание, боль раздвоения, чтобы в этом вновь разрешаемом противоречии достигнуть бесконечного примирения.

147·