Эстетика. Том третий

ляет завершенную пластичность характеров и действия и пере ходит к субъективно трогательному. В современной трагедии подобные колеблющиеся фигуры встречаются чаще, особенно в такой форме, когда внутри самих себя они преданы двойствен ной страсти, вынуждающей их переходить от одного решения и действия к другому. О таких колебаниях я уже говорил в другом месте (см. т. I, стр. 249—253), а здесь прибавлю только то, что, как бы ни опиралось трагическое действие на коллизию, все же вкладыва ние раскола в душу одного и того же индивида несет с собой много неудобств. Ибо если душа разрывается между противопо ложными интересами, то отчасти это объясняется темнотой и непроясненностью духа, а отчасти его слабостью и незрелостью. Таковы некоторые фигуры в юношеских сочинениях Гёте: на пример, Вайслинген, Фернандо в «Стелле», но прежде всего Кла виго. Все это двойственные люди, которые не могут дойти до законченной и потому устойчивой индивидуальности. Иначе об стоит дело, когда для какого-нибудь самого по себе вполне твер дого характера две противоположные жизненные сферы, обязан ности и т. д. представляются равно святыми и при этом он ви дит себя вынужденным встать на одну сторону, забыв о другой. Тогда колебания — это только переход, они не составляют самой сути характера. И нечто совсем иное — трагическая ситуация, когда душа, желая лучшего, заблуждается, оказываясь перед це лями, противоположными своей страсти, как, например, Орлеан ская дева у Шиллера, и затем она должна либо преодолеть этот внутренний раскол и восстановить свою цельность внутри себя и вовне, либо же погибнуть. Однако субъективный трагизм внутренней противоречивости, если превращать его в рычаг трагического действия, отчасти во обще заключает в себе нечто просто жалкое и неприятное, отча сти же только раздражает, так что поэт поступит разумнее, если будет избегать подобных вещей, вместо того чтобы специально отыскивать и разрабатывать их. Хуже всего, когда такие коле бания и метания характера и всего человека превращаются в принцип изображения в виде некоей ложной художественной ди алектики и когда истина усматривается именно в выявлении то го, что будто бы вообще нет характеров внутренне твердых и уверенных в самих себе. Правда, односторонние цели особенных страстей и характеров не могут реализоваться, не вызывая ни какого сопротивления, да и в обычной действительности им всегда приходится испытать свою бренную конечность π несо стоятельность — вследствие того что сила отношений и нротиво- , 607