Эстетика. Том третий

выводить из того обстоятельства, что на торжествах Вакха глав ную роль в плане искусства играло хоровое пение, пока нако нец его не стал перебивать рассказчик, повествование которого в итоге преобразовалось в реальные фигуры драматического дей ствия и возвысилось до них. Однако в период расцвета трагедии хор вовсе не был просто сохранен, чтобы почтить этот момент праздника бога и служения Вакху, но он только потому и раз вился, становясь все более прекрасным и совершенным, что был существенной принадлежностью самого драматического дейст вия. И он был столь необходим для него, что упадок трагедии и прослеживается главным образом на постепенном ухудшении хоров, которые перестают быть неотъемлемым членом целого и низводятся до роли какого-то более или менее безразличного ук рашения. Для романтической же трагедии хор не подходит, да и сама она не возникла первоначально пз хоровых песнопений. Напро тив, содержание здесь таково, что всякая попытка ввести в него хор в греческом смысле была обречена на неуспех. Ибо уже древнейшие так называемые мистерии, моралите и прочие фар сы, от которых пошла романтическая драма, далеко не представ ляют действия в его изначально греческом смысле как выхода из нерасколотого сознания жизни и божественного начала. Так же мало отвечает хор рыцарству и королевской власти, потому что здесь народу предстоит либо покоряться, либо же самому стать стороной в споре и быть замешанным в действии со всеми своими интересами, касающимися счастья и несчастья. Вообще хор не может найти подобающего себе места там, где речь идет о частных страстях, целях и характерах или где в игру вступа ют интриги. Второй основной элемент, противостоящий хору, составляют индивиды, действующие в конфликте друг с другом. В греческой трагедии коллизии порождают далеко не злая воля, преступле ние, низость или же просто несчастье, слепота и тому подобные вещи, но, как я уже не раз говорил, нравственное право совер шить определенное деяние. Ибо абстрактное зло не заключает в себе самом истины и не представляет какого-либо интереса. Од нако, с другой стороны, вовсе не должно казаться какой-то про стой преднамеренностью, что действующим лицам придаются нравственные черты характера, но их оправданность должна быть существенной сама по себе. Поэтому в древней трагедии мы не найдем преступлений, как в новое время, а также ничтож ных или же так называемых морально благородных преступни ков с их пустой болтовней о судьбе. Точно так же решимость и

, 591