Эстетика. Том третий

деяние не основывались тогда на простой субъективности инте реса и характера, на властолюбии, влюбленности, чести или лю бой другой из страстей, право которой может корениться только в особенной склонности и личности. Но решение, оправданное содержанием своей цели, воплощаясь в своей односторонней обо собленности, нарушает при определенных условиях, заключающих в себе уже реальную возможность конфликтов, другую, столь же нравственную область человеческой воли, которую противостоя щий характер утверждает в качестве своего действительного па фоса и осуществляет в виде ответного действия, так что в ре зультате полностью развертывается столкновение равнооправ данных сил и индивидов. Круг такого содержания, хотя он может быть многообразно разобщен на частные сферы, по природе своей не отличается большим богатством. Основное противоречие, которое прекрас нейшим образом разрабатывал после Эсхила Софокл, есть про тиворечие между государством, нравственной жизнью в ее ду ховной всеобщности и семьей как природной нравственностью. Это — наиболее чистые силы в трагическом изображении, по скольку гармония этих сфер и созвучное действие в рамках их действительности составляют всю полноту реальности нравст венного бытия. Достаточно напомнить о «Семерых против Фив» Эсхила и еще более об «Антигоне» Софокла. Антигопа чтит узы крови, подземных богов, Креон же — одного Зевса, господст вующую силу общественной жизни и общего блага. Подобный конфликт мы находим в «Ифигении в Авлиде», в «Агамемноне», в «Хоэфорах» и «Эвменидах» Эсхила, в «Электре» Софокла. Ага мемнон, царь и полководец, приносит свою дочь в жертву инте ресам греков и троянского похода и этим разрывает узы любви, связывавшие его с дочерью и супругой, узы, хранимые в глуби не души Клитемнестрой, матерью, которая мстит и готовит по зорную смерть возвращающемуся супругу. Орест, ее сын и сын царя, чтит мать, но он должен представлять право отца, царя, и он поражает лопо, родившее его. Изображение этого общезначимого для всех времен содержа ния, несмотря на все национальные различия, всегда возбуж дает наше человеческое и художественное участие. Более формальна вторая из основных коллизий, которую греческие трагики особенно любили представлять, избирая для этого судьбу Эдипа. Наиболее совершенный образец этого дал нам Софокл в своем «Царе Эдипе» и в «Эдипе в Колоне». Здесь речь идет о праве ясного сознания, об оправданности того, что совершает человек с полным сознанием своих желаний, по срав-

, 592