Эстетика. Том третий

αα. Во-первых, что касается трагедии, то я уже говорил, что основную форму, определяющую собой всю ее организацию и структуру, следует искать в выделении субстанциальной сторо ны — как целей и их содержания, так и индивидов с их борьбой и судьбами. Общей почвой трагического действия как в эпосе, так и в трагедии выступает такое мировое состояние, которое я раньте уже назвал героическим. Ибо лишь в героические дни всеобщие нравственные силы, еще не принявшие установленной формы государственных законов или же моральных заповедей и обязан ностей, могут выступать в своей первозданной нетронутости как боги, которые либо противостоят друг другу в своей деятельно сти, либо же являются как жпвое содержание свободной челове ческой индивидуальности. Но если нравственное с самого нача ла должно предстать как субстанциальная основа, как всеоб щая почва, на которой произрастает индивидуальное действие, выявляясь в своем раздвоении и затем вновь увлекаемое из это го процесса к единству,— то перед нами две различные формы нравственного в действоваиии. А именно, первая — это простое сознание, безупречно и ней трально пребывающее в нерушимом покое как для себя, так и для других, поскольку оно хочет, чтобы субстанция была лишь нераспавшимся тождеством ее особенных сторон. Но такое соз нание, не ведающее какого-либо обособления в своем почитании, вере и блаженстве, а потому только всеобщее сознапие, не может прийти ни к какому определенному действию, но испытывает нечто вроде ужаса перед расколом, заложенпым в действии. Оставаясь само бездеятельным, оно тем выше чтит духовное му жество, готовое приступить к решению и действию радп дости жения им же самим поставленной цели, но не считает себя спо собным на какое бы то ни было вмешательство в такие дела, сознавая себя лишь простой почвой, зрителем. Поэтому у пего и не остается ничего другого для действующих индивидов, по читаемых им как существа высшие, кроме как противопостав лять энергии их решимости и борьбы объект своей мудрости, а имепно субстанциальную идеальность нравственных сил. Вторую сторону составляет индивидуальный пафос, который с нравственной оправданностью побуждает действующие харак теры противостоять другим, прпводя их тем самым в состояние конфликта. Индивиды, носители этого пафоса, не являются ха рактерами в современном смысле слова, но они и не простые абст ракции, а заипмают живую середину между тем и другим, буду чи устойчивыми образами, которые суть только то, что они есть,

, 588