Эстетика. Том третий

венного, но именно в силу этого и превращает цель и индивида, действие и характер в такой клубок противоречий, который раз рушает само достижение воображаемой цели и характера. Та ковы, например, «Законодательницы» Аристофана, потому что здесь женщины, собирающиеся обсуждать и основать новое го сударственное устройство, сохраняют при этом все женские стра сти и капризы. Третий элемент в дополнение к этим двум составляет ис пользование внешнего случая, благодаря многообразным и уди вительным хитросплетепиям которого возникают ситуации, где цели и их осуществление, внутренний характер и внешние его обстоятельства образуют комические контрасты и приводят к столь же комическому разрешению. γγ. Но поскольку комическое вообще по самой своей природе покоится на противоречащих контрастах между целями внутри них самих и их содержанием, с одпой сторопы, и случайным характером субъективности и внешних обстоятельств — с другой, то комическое действие с еще большей настоятельностью, чем трагическое, нуждается в разрешении . А именно противоречие между истинпым в себе и для себя началом и его индивидуаль ной реальностью выявляется в комическом действии с еще боль шей глубиной. Однако то, что разрушается в подобном разрешении, не мо жет быть ни субстанциальностью, ни субъективностью как та ковой. Ибо в качестве истинного искусства и комедия должна взять на себя задачу выявлять при помощи своего изображения ра зумное в себе и для себя начало не как нечто превратное внутри себя и терпящее крах, а, напротив, как нечто такое, что не до пускает победы и в конечном счете существования глупости и неразумия, ложных противоречий и контрастов даже в самой дей ствительности. Над подлинно нравственным в жизни афинского народа, над подлинной философией, истинной верой в богов, на стоящим искусством Аристофан, например, нигде не издевается. Но он показывает нам в ее саморазрушительной нелепости чис тую противоположность подлинной действительности государства, религии и искусства — уродства демократии, где исчезла древняя вера и древние нравы, софистику, слезливость и жалостливость трагедии, легковесную болтливость, сварливость и т. п. Лишь в наше время Коцебу удалось набить цену такому моральному совершенству, которое на самом деле является низостью, н скра шивать и поддерживать то, что хможет предстать только ради своего уничтожения.

,581