Эстетика. Том третий

ных драматических поэтов. Такие абстракции определенных страстей и целей вообще лишены какого бы то ни было воздей ствия; недостаточно и чисто поверхностной индивидуализации, поскольку тогда содержание и форма начинают распадаться по примеру аллегорических фигур. Не возместят этого недостатка и глубокие чувства и мысли, возвышенные умонастроения и слова. Напротив, индивид в драме должен быть насквозь жизнен в са мом себе и представлять законченную целостность, а умонастро ение и характер его должны гармонировать с его целями и по ступками. Главное при этом —- не просто широта своеобразных черт характера, а всепроникающая индивидуальность, которая все приводит к единству, каковым она сама и является, представляя эту свою индивидуальность в речах и в действиях как один и тот же источник, из которого проистекает любое особепное вы сказывание, любая отдельная черта умонастроения, всякий по ступок и манера поведения. Если просто сложить вместе раз личные качества и занятия, хотя бы и поставленные в ряд ради создания целого, то это не даст еще живого характера, который предполагает ведь со стороны поэта живое творчество и работу воображения. Таковы, например, индивиды в трагедиях Софок ла, хотя в них и нет того богатства особенных черт, с которым выступают перед нами эпические герои Гомера. Из новых поэ тов главным образом Шекспир и Гёте создали наиболее жизнен ные характеры, тогда как французы, особенно в своей более ран ней драматической поэзии, довольствовались скорее формаль ными и абстрактными представителями общих типов и страстей, чем подлинно живыми индивидами. γγ. В-третьих, однако, суть дела не исчерпывается и жиз ненностью характеров. Так, «Ифигения» и «Тассо» Гёте с этой точки зрения одинаково превосходны, но они в собственном смысле слова лишены драматической жизненности и динамики. Так, уже Шиллер говорит об «Ифигении», что в ней стало дей ствием и представлено нашему взору само нравственное начало, развивающееся в душе, и само умонастроение. И действительно, мало расписывать и высказывать внутренний мир различных ха рактеров, но должно выступить столкновение их целей, продви гая действие вперед. Поэтому Шиллер обнаруживает в «Ифиге нии» излишнюю замедленность, чрезмерную затянутость, так что он даже говорит, что пьеса эта очевидно переходит в область эпоса, если сравнивать ее со строгим понятием трагедии. Ведь драматически действенным является действие как действие, а не изображение характера как такового в его относительной не-

,558