Эстетика. Том третий

языка для него только средство — отчасти высказывания, от части непосредственно внешнего проявления, которое, посколь ку это всего лишь знак, дух уже с порога покинул, вернувшись в себя. Поэтому с чисто поэтической точки зрения безразлично, читаем мы литературное произведение или просто слушаем его. Точно так же без существенного падения ценности лите ратурное произведение можно переводить на другие языки, а стихотворную речь можно перелагать в прозу и тем самым пе реносить в совершенно новые условия звучания. β. Во-вторых, далее, возникает вопрос, материалом и фор мой чего должно служить внутреннее представление в поэзии? Самого по себе истинного содержания духовных интересов, но ие только субстанциального аспекта этих интересов в их все общности, в форме символического намека или классического обособления, но равным образом и всего того частного и кон кретного, что заключается в субстанциальном, а тем самым почти всего, что так или иначе интересует и занимает дух. По этому у словесного искусства в отношении как его содержания, так и способа его изложения неизмеримо более широкое поле, чем у всех остальных искусств. Любое содержание усваивается и формируется поэзией, все предметы духа и природы, события, истории, деяния, поступки, внешние и внутренние состояния. γ. Но этот разнообразнейший материал еще не становится поэтическим оттого, что он воспринимается представлением, ибо и обычное сознание может развить то же самое содержание в представлениях и перевести его в наглядные образы, но при этом не возникнет ничего поэтического. Вот почему мы и на звали выше представление только материалом и стихией, кото рые лишь тогда становятся формой, адекватной поэзии, когда обретают благодаря искусству новый образ— ведь цвет и звук непосредственно как таковые еще не живописны и не музыкаль ны. Это различие в общем мы можем выразить так, что не само представление как таковое, но только художественная фанта зия делает то или иное содержание поэтическим, постигая его таким способом, что оно не стоит перед нами как архитектурный, скульптурно-пластический или живописный образ и не слы шится более в звучащих тонах музыки, а может быть передано только речью, словами, прекрасным с точки зрения языка соче тание м их. Следующее требование, необходимо вытекающее отсюда, сводится, с одной стороны, к тому, что содержание не должно быть взято ни в отношениях рассудочного или спекулятивного мышления , ни в форме бессловесного чувства или чисто внешней

,348