Эстетика. Том третий

этому в духовном плане гениальность может состоять здесь лишь в том, чтобы в воспроизведении реально достигнуть духовной вы соты композитора и жизненно выявить ее. β. Иначе обстоит дело с произведениями искусства, где уже со стороны композитора преобладают субъективная свобода и про извол и где вообще менее следует искать полной выдержанности в выражении и обработке мелодического, гармонического и ха рактерного элемента. Здесь отчасти оказывается на своем месте виртуознейшая бравура, отчасти же гениальность не ограничи вается простым исполнением данного, а расширяет свою сферу, так что артист сам творит в процессе исполнения, дополняет от сутствующее, углубляет более плоские и одушевляет менее оду шевленные места, выступая таким образом всецело самостоятель ным творцом. Например, очень многое предоставлялось певцу в итальянской опере; особенно широкие возможности открывались перед ним в украшениях. И поскольку декламация все более уда лялась здесь от строгого соответствия определенному содержанию слов, то и это независимое исполнение становилось свободным мелодическим излиянием души, радующейся, что она может зву чать для самой себя и возноситься в своем парении. Поэтому когда говорят, например, что партии певцов у Рос сини очень легки для исполнения, то это верно только отчасти. Они столь же трудны, поскольку многообразно рассчитаны на усилия самостоятельного музыкального гения. И если исполнитель действительно гениален, то возникающее отсюда художественное произведение получает совершенно своеобразную прелесть. Тогда мы воочию имеем перед собой не только произведение искусства, но и само реальное художественное творчество . В этом полном жизненном присутствии забываются все внешние условности, ме сто, обстоятельства, определенный момент богослужения, содер жание и смысл драматической ситуации, больше не нужно и не желательно никакого текста, вообще не остается ничего, кроме общего тона чувства, в стихии которого покоящаяся в себе душа артиста отдается своим излияниям, демонстрирует свою творчес кую гениальность, задушевность чувства и мастерство исполне ния. Она может даже, если это делается умело, изысканно и оду хотворенно, прервать саму мелодию шуткой, капризом, кунштю ком и предаться настроению и внушению момента. γ. Еще более удивительна такая жизненность, когда органом исполнения является не человеческий голос, а какой-нибудь ин струмент. Инструменты по своему звучанию более далеки выра жению души и вообще представляют собой внешнюю сторону, мертвую вещь, тогда как музыка является внутренним движени-

, 340