Эстетика. Том третий

позицию с точки зрения выбора ситуации, поисков мотивов и группировки, я должен, в-третьих, сказать несколько слов о спосо бе характеристики, благодаря которой живопись отличается от скульптуры и ее идеальной пластики. αα. Уже раньте по разным поводам было сказано, что в жи вописи должна быть предоставлена свобода внутреннему и внеш нему своеобразию субъективности, которая поэтому не обязатель но должна быть красотой индивидуальности, воспринятой самим идеалом, а может переходить к тем частным особенностям, благо даря которым впервые возникает характерное в современном смысле этого слова. В этом отношении в характерном вообще усматривали отличительный признак современного искусства в противоположность античному, и тот смысл, в котором мы хотим употребить это слово, тем самым может быть оправдан. Согласно современным критериям, Зевс, Аполлон, Диана и т. д., в сущно сти, не представляют характеров, хотя мы и должны удивляться им как таким вечным, высшим, пластическим, идеальным индиви дуальностям. Более определенными своеобразными чертами отли чаются уже Ахилл Гомера, Агамемнон, Клитемнестра Эсхила, Одиссей, Антигона, Йемена и другие, как они раскрываются Со фоклом в словах и поступках. Данные образы устойчиво придер живаются этих своеобразных особенностей как принадлежащих их сущности, и если это хотят назвать характерами, то мы в античности также находим изображение характеров. Но в лице Агамемнона, Аякса, Одиссея и других своеобразие все еще носит общий характер, заключает в абстрактной определенности черты государя, бешеной отваги, хитрости; индивидуальное начало огра ничивается, тесно сплетается с всеобщим и возвышает характер до идеальной индивидуальности. Живопись же, не сохраняя своеоб разных особенностей в этой идеальности, развивает как раз все многообразие случайных частных проявлений, так что вместо этих пластических идеалов богов и людей мы видим теперь перед собой отдельные лица в их случайных чертах. Поэтому мы не требуем в живописи телесного совершенства образов и полной соразмерности духовного начала его здоровому свободному существованию — того, что мы в скульптуре называ ли идеальной красотой, — мы не требуем этого в живописи в той же мере и вообще не можем делать это чем-то главным, ибо те перь в центре стоит проникновенный мир души и ее живая субъ ективность. Царство природы не проникает столь глубоко в такую более идеальную сферу; набожное сердце, религия чувства может обитать и в самом по себе безобразном по своему внешнему виду теле, подобно моральному умонастроению и деятельности Сократа,

253