Эстетика. Том третий

облике ее действительной реальности. «Ut pictura poesis erit» * — таково излюбленное изречение. Оно многообразно проявляется, особенно в теории, и воспринимается в прямом смысле и находит себе применение в описательной поэзии, когда она изображает времена года, часы дня, цветы, пейзажи. Но описание подобных предметов и ситуаций с помощью слов, с одной стороны, очень сухо и нудно и никогда не может закончиться, если оно пускает ся в подробности; с другой стороны, оно остается запутанным, по скольку должно давать в последовательной смене представле ний то, что в живописи сразу дано для созерцания, так что мы все время забываем предшествующее, имея его только в представле нии, между тем как, по существу, оно должно быть связано с тем, что следует, поскольку в пространстве оно связано друг с другом и ценно только в этой связи и в этой одновременности. Но имен но художник может возместить этими одновременными деталями то, чего не хватает ему с точки зрения этой развивающейся пре емственности прошлого и последующего. Однако живопись вновь уступает поэзии и музыке в другом отношении, а именно в том, что касается лирического элемента. Поэзия может изображать их чувства и образы не только как чувства и образы вообще, но и показывать смену, течение, усиле ние в их развитии. С точки зрения концентрированной внутрен ней жизни это еще более характерно для музыки, которая имеет дело с движениями души внутри себя. Живопись же может исполь зовать только выражение лица и позы, и, обращаясь исключи тельно к лирическому элементу в собственном смысле, она пре вратно понимает свои средства. Ибо, как бы она ни выражала внутреннюю страсть и чувство мимикой и движениями тела, это изображение относится не непосредственно к чувству как тако вому, а к чувству в определенном проявлении, событии, поступ ке. Поэтому то обстоятельство, что в своих изображениях она пользуется· внешним элементом, не связано с абстрактным за мыслом сделать наглядным внутренний мир в лице и фигуре, но внешний материал, ів форме которого живопись раскрывает внут ренний мир, и есть именно та индивидуальная ситуация поступ ка, та страсть, воплотившаяся в определенном действии, благо даря которым чувство впервые узнается и истолковывается. По этому если поэтический момент живописи усматривать в том, что она должна выразить внутреннее чувство непосредственно черта ми лица и позой, без конкретного мотива и действия, то это значит ограничивать живопись абстракцией, которой она как раз

* «Пусть поэзия станет живописью» (натин.).

246