Эстетика. Том третий

жание в собственном смысле, то это будет субстанциальное на чало, которое содержится и проявляется в этом материале, жиз ненность и радостность самостоятельного бытия вообще при ве личайшем многообразии своеобразных целей и интересов. Чело век всегда живет в непосредственно наличной действительности; то, что он делает в каждое мгновение, есть нечто особенное, и верное правило будет заключаться в том, чтобы всецело выпол нять и всей душой участвовать в каждом деле, хотя бы это и было чем-то совершенно незначительным. Тогда человек оказы вается неразрывно связанным с подобным частным обстоятельст вом, и кажется, что человек для него только и существует, вкла дывая в него всю энергию своей индивидуальности. Это сращи вание порождает здесь ту гармонию субъекта с особенными условиями его деятельности в его дальнейших состояниях, кото рая сказывается также задушевностью и составляет здесь пре лесть самостоятельности для себя полного, завершенного и за конченного бытия. Таким образом, интерес, который мы прояв ляем к подобным изображениям, находится не в предмете, но в этой живой одушевленности, которая сама по себе, независимо от того, где она раскрывается как живая, говорит что-то всякому неиспорченному чувству, всякой свободной душе и составляет для нас предмет участия и радости. Поэтому мы не должны пор тить себе наслаждение, заставляя себя восхищаться подобными произведениями с точки зрения так называемой естественности и обманчивого подражания природе. Это требование, которое, ка жется, выдвигают подобные произведения, само есть лишь обман, не видящий подлинной сути дела. Ведь удивление вызывается здесь лишь чисто внешним сравнением художественного произ ведения с продуктом природы и сводится только к соответствию изображения с уже имевшимся ранее предметом, тогда как под линное содержание и художественный элемент замысла и выпол нения составляет здесь соответствие изображенной вещи с нею самою , которая является для себя одушевленной реальностью. Согласно принципу обмана можно, например, хвалить портреты Деннера: хотя они представляют собой подражание природе, но большей частью не улавливают живого характера как такового, в котором здесь все и заключается; эти портреты воспроизводят лишь волосы, морщины, вообще все то, что хотя и не сводится к чему-то абстрактно мертвому, но столь же мало составляет живое человеческое лицо. Уменьшая себе наслаждение возвышенной рефлексией рас судка о том, что нам подобные сюжеты представляются пошлы ми и недостойными наших высоких мыслей, мы опять-таки рас

225

8 Гегель, т. 3