Эстетика. Том третий

лиц не содержит ничего, кроме этой уверенности и умиротворен ности любви. Однако у немецких и нидерландских мастеров дело об стоит уже иначе. Так, например, сюжетом картипы в Кельн ском соборе являются поклопяющиеся волхвы и патроны Кель на, и у последователей ван Эйка этот сюжет был излюблеипым. Здесь поклоняющимися нередко оказываются известные лица, князья: например, на знамепптой картине поклонения, находя щейся у братьев Буассере (эта картина выдается за произведе ние ван Эйка), двое опознаются как короли Филипп Бургунд ский и Карл Смелый. По их фигурам можно видеть, что они по мимо этого представляют собой и еще что-то, что у них есть другие дела, что здесь опи словно в воскресенье или утром в по недельник пришли к мессе, остальную же часть недели или остальпую часть дня заняты другими делами. На нидерландских и немецких картинах изображены главным образом дарители, благочестивые рыцари, богобоязненные хозяйки дома со своими сыновьями и дочерьми. Они похожи на Марфу, которая то при ходит, то уходит и заботится о посторонних и мирских делах, а не на Марию, избравшую лучшую долю. Правда, в их благо честии есть задушевность и чувство, но не песнь любви напол няет всю их природу, и эта песнь должна была бы сводиться не только к возвышенному настроению, молитве или благодар ности за полученное удовлетворение, но составлять их единст венную жизнь, как у соловья. Различие, которое в общих чертах в подобных картинах следует усматривать между святыми и молящимися, с одной сто роны, и благочестивыми членами христианской общины в их ре альном существовании, сводится к тому, что молящиеся, в осо бенности на итальянских картинах, обнаруживают полную гармо нию внешнего и внутреннего в выражении своего благочестия. Задушевная проникновенность как нечто задушевное проявляет ся преимущественно в чертах лица, которые не выражают ниче го, что шло бы вразрез с сердечными чувствами или отличалось бы от них. Между тем эта гармония не всегда имеется в дейст вительности. Например, плачущее дитя, особенно если оно толь ко что начало плакать, часто своими гримасами заставляет нас смеяться — вне зависимости от того, что мы знаем, насколько его страдания не стоят слез; точно так же более взрослые люди, ког да они хотят смеяться, искажают свое липо, потому что черты слишком холодны и тверды, чтобы приспособиться к естествен ному, ненапряженному смеху или дружеской улыбке. Живопись должна избегать такого несоответствия переживания и чувствен

220