Эстетика. Том третий

жание предметов, причем объект остается неповрежденным. Это идеальное, духовное движение, проявляющее в звуке как бы простую субъективность и душу тел, ухо воспринимает теорети чески, подобно тому как глаз воспринимает форму или цвет, заставляя внутреннее содержание предметов становиться нашей внутренней жизнью. К этим двум чувствам присоединяется в качестве третьего элемента чувственное представление, воспоминание, сохранение образов. Благодаря единичному созерцанию образы осознаются, подводятся под всеобщие понятия, приводятся воображением в соотношение и единство с ними, так что, с одной стороны, са ма внешняя реальность существует как внутренняя и духовная, с другой, духовное принимает в представлении форму внешне го, осознавая себя как нечто существующее вовне и рядом. Этот троякий способ восприятия делит искусство на, во первых, изобразительные искусства, которые воплощают свое содержание так, чтобы оно сделалось видимым во внешних объ ективных формах и цвете, во-вторых, звуковое искусство, музыку и, в-третьих, поэзию, которая, будучи словесным искусством, применяет звук только как знак, чтобы обратиться посредством него к внутренней стороне, к духовному созерцанию, чувству и представлению. Однако если мы остановимся на этой чувст венной стороне как на последнем основании деления, то мы сразу попадем в затруднение относительно принципов дальней шего· деления, так как основание указанного деления, вместо того чтобы быть почерпнутым из конкретного понятия предмета, взято только из одной наиболее абстрактной его стороны. Поэтому мы должны искать более глубокое основание де ления. Такое основание уже было дано во Введении как пстип ное систематическое расчленение этой третьей части. Искусст во призвано лишь к тому, чтобы поставить перед чувственным созерцанием существующую в духе истину, истину во всей ее целостности, примиренную с объективностью и чувственным на чалом. Поскольку на рассматриваемой ступени это должно про исходить в сфере внешней реальности художественного произве дения, то целостность, являющаяся согласно своей истине аб солютной, распадается на свои различные моменты. Средоточие, подлинный центр образует здесь изображение абсолютного, самого бога как бога в его самостоятельности, еще не развитого в движении и дифференциации, еще не перехо дящего к действию и самообособлению, а замкнутого в себе в величественном божественном покое и тишине. Это — в самом себе соразмерно воплощенный идеал, который в своем существо 16