Эстетика.Том первый

ньгм поступкам и к в себе и для себя всеобщему содержанию яв ляется чем-то ничтожным, и он относится к этому иронически. Таков общий смысл этой гениальной божественной иронии как той концентрации «я» внутри себя, когда для него распа лись все узы и оно может жить лишь в блаженном состоянии наслаждения собой. Эту иронию изобрел господин Фридрих фон Шлегель, и многие другие болтали вслед за ним о ней или вновь болтают о ней теперь. Ближайшей формой этой отрицательной иронии является признание чем-то пустым и тщетным всего действительного, нравственного и в себе содержательного, признание ничтожным всего объективного и в себе и для себя значимого. Если «я» остается на этой точке зрения, то все кажется ему ничтожным и тщетным, все, кроме собственной субъективности, которая вследствие этого сама становится пустой и тщеславной. Но, с другой стороны, «я» может ощущать неудовлетворенность в этом самонаслаждении, так что оно начинает испытывать жаж ду чего-то прочного и субстанциального, потребность в опреде ленных и существенных интересах. Вследствие этого возникает несчастное состояние и противоречие, заключающееся в том, что, с одной стороны, субъект хочет войти в царство истины, носит в себе стремление к объективности, но, с другой стороны, он не может вырваться из этого одиночества, этого уединения в себе, этой неудовлетворенной, абстрактной внутренней жизни, и им овладевает страстное томление, которое, как мы уже видели, возникает и из фихтевской философии. Неудовлетворенность этой душевной тишиной и бессилием человека, который не хо чет действовать и соприкасаться с чем-либо, чтобы не потерять своей внутренней гармонии, и при всем стремлении к реально сти и абсолютному все же остается недействительным и пустым, хотя и чистым в себе,— неудовлетворенность этим приводит к возникновению болезненного прекраснодушия и страстного том ления. Ибо подлинно прекрасная душа действует и существует .действительно, тогда как страстное томление, о котором вдет речь, •есть лишь чувство ничтожности пустого, тщеславного субъекта, которому не хватает силы избавиться от этой суетности и напол нить себя субстанциальным содержанием. Делая иронию формой искусства, не удовлетворялись толь ко тем, чтобы артистически формировать собственную жизнь и •особенную индивидуальность иронического субъекта, а требова ли от художника, чтобы помимо художественного формирования собственных поступков и т. д. он и внешние ему художествен ные произведения творил как продукты фантазии. Принципом

72