Эстетика.Том первый

Само разнообразие материала побуждает нас не удовлетво ряться таким формальным определением, ибо разум, проникая в это пестрое многообразие, требует усмотреть в этих столь проти воречивых элементах высшую, всеобщую внутри себя цель и осо знать, как она достигается. Так, например, конечной целью чело веческого общежития и государства признают развитие и прояв ление всех человеческих способностей и всех индивидуальных сил во всех направлениях и сторонах. Но в отношении такого формального взгляда довольно скоро возникает вопрос, в какое единство должны сливаться эти многообразные проявления, какая единая цель должна быть их основным понятием и конечным уст ремлением. Как в отношении понятия государства, так и в отно шении понятия искусства возникает потребность в цели — отчас ти в общей всем частным сторонам цели, отчасти же в высшей субстанциальной цели. Рефлексия подсказывает нам, что субстанциальная цель ис кусства заключена в его призвании и способности смягчать ди кость вожделений. а. Что касается этого первого взгляда, то следует выяснить, в какой характерной для искусства стороне заключена возмож ность уничтожать дикость вожделений, смирять их и придавать культурный характер влечениям, склонностям и страстям. В основе дикости лежит откровенный эгоизм влечений, кото рые прямо стремятся только к удовлетворению своего вожделе ния. Но вожделение тем грубее и деспотичнее, чем больше оно в своей изолированной ограниченности овладевает всем человеком, так что он как всеобщее не в состоянии отделиться от этой опре деленности и сделаться в качестве всеобщего независимым. Если человек и говорит в таких случаях: страсть сильнее меня 1 то для сознания абстрактное «я» отделено от данной частной страсти только формально, так как этим отделением высказывается лишь то, что по сравнению с могуществом страсти «я» как всеобщее на чало совершенно не идет в счет. Дикость страсти состоит, следо вательно, в единстве «я» как всеобщего начала с ограниченным содержанием его вожделения, так что человек не имеет больше никакой воли вне этой отдельной страсти. Такую дикость и необузданную силу страсти искусство смяг чает уже тем, что оно доводит до сознания все то, что человек чувствует и совершает в таком состоянии. И если даже искусство ограничивается изображением страстей для созерцания, если да же оно льстпт им, то уже и в этом заключена смягчающая сила; этим доводится до сознания человека то, что он представляет со бой непосредственно. Теперь человек созерцает свои влечения и

54