Эстетика.Том первый

в чужие эпохи; внешняя историческая сторона должна быть ото двинута в изображении на задний план и сделаться незначитель ным, второстепенным моментом по сравнению с человеческим, всеобщим содержанием. Так, например, уже в средние века за имствовали сюжеты из античных времен, вкладывая в них содер жание своего времени; однако при этом в свою очередь впадали в крайность и не оставляли от древности ничего, кроме одного лишь имени Александра Македонского, Энея или императора Октавиана. Самым важным при этом неизменно остается непосредствен ная понятность изображения; и все народы именно в произве дениях искусства обнаруживали свои национальные черты, желая увидеть здесь свое живое воплощение и ощутить родную атмосферу. В этом национальном духе Кальдерой написал «Зе нобшо» и «Семирамиду», а Шекспир запечатлел английский национальный характер в самых разнообразных сюжетах, хотя в существенных чертах он значительно глубже испанских дра матургов умел сохранять исторический характер чужих наро дов, например римлян. Даже греческие трагики не упускали из виду насущные интересы своей эпохи и своего города. «Эдип в Колоне» был тесно связан с Афинами не только по месту дей ствия, но и потому, что, умерев здесь, Эдип тем самым стано вился защитником Афин. В других отношениях более важное значение для афинян имели «Эвмениды» Эсхила благодаря со держащемуся в них решению ареопага. Напротив, греческая мифология, как бы часто и многооб разно ни пользовались ею, начиная с эпохи Возрождения искус ств и наук, все же никогда не могла вполне прижиться у новей ших народов. Несмотря на свое широкое распространение, она оставалась более или менее безжизненной даже в изобразитель ных искусствах, не говоря уже о поэзии. Никому, например, не придет теперь в голову написать гимн Венере, Юпитеру или Палладе. Скульптура, правда, все еще не может обойтись без греческих богов, но именно поэтому ее изображения доступны и понятны большей частью лишь знатокам, ученым и небольшому кругу образованных людей. Гёте потратил немало труда на то, чтобы внушить живописцам любовь к картинам Филострата и убедить их подражать этим картинам, однако он мало преуспел в этом. Подобные античные предметы, взятые в их подлинном античном облике, всегда остаются чем-то чуждым как для со временной публики, так и для современных живописцев. Напротив, самому Гёте в поздние годы его свободного вну треннего развития удалось «Западно-восточным диваном» в го 285: