Эстетика.Том первый

Конкретное изучение предыстории этой диалектической парадигмы Гегеля, так неожиданно на первый взгляд проявившей себя именно в его лекциях по эстетике, еще впереди. Не менее важен был бы анализ ее с точки зрения порядка и связи категорий в гегелевской логике. Нетрудно показать, что эта версия диалектического закона оставила глубокий след в мировоззрении Маркса и Энгельса. Иначе, конечно, и не могло быть. В 40-х годах прошлого века, накануне мартовской революции 1848 го да, влияние эстетики Гегеля было тесно связано с идеей общественного переворота, способного обновить мир, вернув человечеству надежду его юности, его порыв к великому синтезу общественных сил. При всех уто пических чертах этого идеала новой классики без него не были бы по нятны ни Генрих Гейне, ни Людвиг Фейербах, ни Рихард Вагнер. Общее направление философии искусства Гегеля и даже самый материал ее играют большую роль в демократической публицистике Бруно Бауэра и молодого Маркса. Даже либеральный Фридрих Теодор Фишер в многотом ной «Эстетике», которая начала выходить накануне 1848 года, поворачивает идею высшето развитии жизни лицом к революционному будущему. Понятие идеала в различных его оттенках существовало и до Гегеля, а самый термин, как многие наши философские обозначения, вос ходит к латинской литературе средних веков. Гегель не выдумал его. особенная заслуга нашего философа в другом. Один историк философии верно сказал о нем: «Гегель — прирожденный реалист» *. Действительно, этот душеприказчик абсолютной идеи не жаловал отвлеченной идеально сти. Мерцание лучшей формы жизни, обозначаемой старомодным, а иног да и вовсе ненужным словом «идеал», он видит не в бесконечном отда лении всегда ускользающего от нас, недостижимого мира вещей в себе, не в романтическом царстве голубого цветка, а н центре самой истори ческой реальности, там, где полнота жизни ближе всего к ее осуществлению. Однако возможно ли что-нибудь подобное в действительном мире? Го лос поэзии убеждает нас в том, что это возможно. Гегель с волнением указывал на «эпическое мировое состояние» — эпоху энергичной самодея тельности народов, известную в современной этнографии под именем «ве ка героев». Если капитал теоретического знания не убывает, а растет вмес те с разложени&м данной формы жизни, и сова Минервы вылетает только вечером, то полнота жизни требует других условий. В масштабе всемирной истории Гегель видел их там, гдо старое, архаическое рабство (в перво бытную идиллию он не верит) уже разложилось, а новая, цивилизован ная «система всеобщей физической зависимости» еще не успела подчи нить себе человека и поток лучей мирового солнца, пробившись сквозь эту щель, освеща-ет все еще скудную, но не лишенную свободного разви тия жизнь. Такими историческими просветами, заключающими в себе

* Н. G 1 о с к π е г, Hegel, Bd I, Stuttgart, 1929, S. 411.

VI