Эстетика. Том четвертый

должен теперь порождать это содержание как таковое, как со держание, знающее самого себя. Таким образом, он непосредственно представляет собой ис кусство , бесконечное знание, непосредственно живое, свое соб ственное исполнение, принявшее в себя обратно всю нужду природы и внешней необходимости, а также разрыв знания с самим собою и с истиной. Искусство есть непосредственно та форма, которой безразлично содержание, которая может обра титься к любому содержанию, довести его до созерцания в ка честве чего-то бесконечного, выявляя его внутреннюю жизнь или его дух и делая его в качестве духа предметом. Искусство колеб лется между образом и чистым «я» этого образа и, следователь но, между пластическим и музыкальным искусством. Последнее есть чистое слушание, где формообразование выявляет лишь ис чезающее звучание, а мелодия движется в сопровождении гар монии, этого возвращенного в себя трезвучия. Она является дви жением, лишенным образа. Танец этого движения сам лишен наглядности — он раскрывается во времени. Другой крайний момент, пластика, есть покоящееся изображение божества. Меж ду ними находится живопись, пластическое, включающее в себя цвет, этот самостный элемент в форме ощущения, а также поэ зия, где пластическое начало как представление образа перехо дит в музыкальное — его звучание, становясь языком, имеет в себе определенное содержание. Абсолютным является такое искусство, содержание которого соответствует форме. Все может быть поднято до искусства, но это совершается чужеродным воображением. Согласно прозаи ческому взгляду содержание уже в качестве сущего должно со ответствовать форме; последнее есть сам дух. Поэзия, воспеваю щая природу, описание ландшафта и т. д., является поэтому наихудшей, ибо ее живописание противоречит образу, в котором она непосредственно выступает. Таков современный формализм искусства — поэзия всех вещей, томление по всем ним — не внеш няя сила. Вещи таковы в себе, в божественном созерцании, но это их бытие в себе есть нечто абстрактное, не соответствующее их наличному бытию. Эта чисто интеллектуальная красота, эта музыка вещей противоположна гомеровски-пластическому ис кусству, созерцание ее лишено чувственного момента, тогда как последнее обращается к чувственному созерцанию. Здесь не гос подствует форма символа, смысла; она лишь отдаленно намече на. Здесь на первый план должен выступить самый смысл, но образ утрачен. Искусство выступает в этом противоречии с са мим собой: если оно самостоятельно, оно должно расшириться

7G