Эстетика. Том четвертый

шийся поэтому в состоянии принять в себя все, чем могло разу красить его восточное воображение в своем вдохновении, и при нять не в качестве фантазии, а в плане ожидания действитель ности. Точно так же пока у иудейского государства было муже ство и силы сохранять свою независимость, редко случалось или даже, как думают многие, никогда не бывало, чтобы евреи пре давались ожиданию Мессии. Только порабощенные другими на циями, чувствуя свое бессилие и беспомощность, они начинают рыться в своих священных книгах в поисках такого утешения. Когда же перед ними предстал Мессия, не исполнивший их по литических чаяний, народ еще видел смысл в том, чтобы государ ство его оставалось государством, — если для какого-нибудь на рода это безразлично, он скоро перестанет быть народом. И вско ре народ отбросил свои бездеятельные надежды на приход Мес сии, схватился за оружие и, совершив все, па что был способен этот высоковдохновенный дух, вынеся жесточайшие муки, он по хоронил себя и свое государство под развалинами своего Города. И он вошел бы в историю наряду с карфагенянами и сагунтин цами, в народной молве возвысился бы над греками и римляна ми, чьи города пережили их государство, — не будь слишком чуждым для нас то, что может делать народ во имя своей независимости, не будь у нас смелости предписывать народу, что он должен был заботиться не о своем деле, а о наших мнениях, ради них жить и умирать, хотя ради их торжества мы сами не пошевелим и пальцем. «Hegels theologische Jugendschriften», S. 214—225. Перевод Ал. В. Михайлова ИЗ РУКОПИСЕЙ БЕРНСКОГО ПЕРИОДА Христианская религия предоставляет фантазии большой простор, что позволило нашему великому христианскому эпиче скому поэту создать более величественные полотна, более ужа сающие сцены и более трогательные черты, чем те, что когда либо ранее были в душе поэта. Но они не дошли до простого народа и не могут этого сделать, они не признаны публично и ничем не санкционированы. Кроме того, разум, способный постичь идею этой поэмы, сердце, восприимчивое к тонкому и глубокому чувству поэмы, отбросят многое из того, что терпи мо и правдоподобно для простых людей, которые, однако, прой дут мимо более высокой красоты, существующей для образован ного разума и сердца.

29