Эстетика. Том четвертый

изъятые из сферы случайного, потому что он есть мыслящее сознание, следовательно, мир уже существует для него не внеш ним, случайным образом, а истинным образом. Так, мы уважаем долг, справедливость, науку, политическую и государственную жизнь, семейные отношения; они являются чем-то истинным, представляют собою внутренние узы, связующие мир, нечто суб станциальное, в чем существует все остальное, нечто значимое, что единственно может устоять против случайности и самостоя тельности, действующей вопреки ему. Это содержание есть также нечто объективное в истинном смысле, то есть нечто в себе и для себя значимое, истинное не во внешнем объективном смысле, но также в субъективности . Содер жание этих сил есть нечто подлинно нравственное в людях, их нравственность, их наличная и значимая сила, их собственная субстанциальность и существенность. Поэтому греки — самый человечный народ: все человеческое здесь утверждено, оправда но , развито и имеет меру. Эта религия является вообще религией человечности , то есть конкретный человек присутствует в своих богах со всем тем, что он есть, со своими потребностями, склонностями, страстями, привычками, со своими нравственными и политическими опреде лениями, со всем тем, что для него ценно и существенно. Иначе говоря, его бог обладает содержанием благородного, истин ного, являющимся в то же время содержанием конкретного человека. Эта человечность богов составляет недостаток грече ской религии, хотя она очень подкупает. В этой религии нет ничего непонятного, непостижимого, в боге нет такого содержа ния, которое не было бы знакомо человеку, которое он не нахо дил бы в себе, не знал бы. Доверие человека к богам есть в то же время его доверие к самому себе. Паллада, сдерживающая взрыв гнева Ахилла,—это его соб ственное благоразумие. Афина — это город Афины и также дух этого народа, не внешний, покровительствующий дух, а живой, настоящий, действительно живущий в народе, имманентный ин дивиду дух, который в своей существенности представляется в виде Паллады. Эринии — это не фурии , представленные как нечто внеш нее, это собственное деяние человека и сознание того, что его мучит, терзает, поскольку он сознает это деяние как нечто злое в нем. Эриния — это не только внешняя фурия, преследующая матереубийцу Ореста, но сам дух матереубийства поднимает над ним свой факел. Эринии справедливы, и именно поэтому добро желательны — Эвмениды. Это не эвфемизм: Эвмениды хотят 262/