Эстетика. Том четвертый

речие кантовской философии. Кант установил величайшие про тивоположности, высказав в то же время и разрешение противо речия; разум постулирует единство, и мы обладаем им в лице способности суждения. Однако Кант говорит *: все это — лишь спо соб нашей рефлектирующей силы суждения. Не само живое таково, а мы привыкли рассматривать его таким образом. В искусстве, правда, сам характер чувственности дает нам представление идеи; реальность и идеальность здесь непосредственно едины. Но и здесь Кант нам говорит, что мы должны остановиться на односто роннем, высказывая это в тот момент, когда он выходит за него. Поэтому у Канта богатство мысли развертывается только в субъ ективном виде; все случаи, все содержание имеют место лишь в представлении, мышлении, постулировании. Объективно для Кан та лишь то, что есть в себе, а мы не знаем, что такое вещи в себе. Но «в себе» есть лишь caput mortuum **, мертвая абстракция дру гого, бессодержательная, неопределенная потусторонность. Причина, почему вышеуказанные истинные идеи не пред ставляют собой, по Канту, истины, заключается, стало быть, в том, что он раз навсегда предполагает истинными пустые абст ракции рассудка, не выходящего за пределы абстрактно всеоб щего и противостоящей ему чувственной материи, единичного. Правда, помимо этого Кант определенно приходит к представле нию об интуитивном (созерцающем) рассудке , который, давая всеобщие законы, определяет вместе с тем особенное; это — глу бокое определение, истинно конкретное, реальность, определяемая присущим ей понятием, или, как это называет Спиноза, адекват ная идея. А именно, «так как для иознания требуется также со зерцание и так как способность полной спонтанности созерцания была бы познавательной способностью, отличной от чувственно сти и совершенно независимой от нее, значит, была бы рассудком в самом общем значении этого слова, — то можно мыслить себе и интуитивный рассудок... который не идет от общего к особен ному и далее к единичному (через понятия) и для которого нет этой случайности согласия природы в ее продуктах с рассудком по частным законам, а ведь именно эта случайность делает столь трудным для рассудка приведение многообразия природы к един ству познания» ***. Но Кант не догадывается о том, что этот intellectus archetypos (изначальный интеллект) и есть истинная идея рассудка. Странным образом ему действительно пришла в

* И. К а н т , Сочинения в 6-ти томах, т. 5, стр. 440—446. ** Бренные останки (латин.). *** Т а м ж е, стр. 435—436.

200/