Эстетика. Том четвертый

щих Гимнах он воздает хвалу каждому отдельному моменту как самостоятельному божеству, то одному, то другому. Там же, где народ чувствует серьезность понятия, как оно переступает эти формы,\ разрушая их, и где он начинает видеть, в каком бедст венном ^положении находятся восхваляемые им божества, осме ливающиеся ступить на ту почву, на которой господствует понятие, 1 там он сам — не негативная сила, которая вмешивается делом, а держится в пределах лишенной самости мысли о них, в пределах сознания чуждой судьбы, прибавляя пустое пожела ние успокоения и произнося слабые речи об умилостивлении. В страхе перед высшими силами, которые представляют собой непосредственные орудия субстанции, перед их взаимной борь бой и перед простой самостью необходимости, которая размалы вает как их, так и связанные с ними живые существа; в прояв лении сострадания к этим живым существам, которых народ в то же время знает как тождественных с самим собою,—во всем этом заключаются для народа лишь пассивный испуг перед этим движением и столь же беспомощное сожаление, а в заверше ние — пустой покой повиновения необходимости, результат кото рой постигается не как необходимое действие характера и не как действование абсолютной сущности внутри себя самой. В этом созерцающем сознании как на безразличной почве представления дух выступает не в своем рассеянном многообра зии, а в простом раздвоении понятия. Его субстанция оказывает ся поэтому разорванной лишь на свои две крайние силы. Эти стихийные всеобщие сущности суть в то же время обладающие самосозпапием индивидуальности — герои, которые вкладывают свое сознание в одну из этих сил, приобретают в ней определен ность характера и составляют ее претворение в действие и ее действительность. — Эта всеобщая индивидуализация, как ука зано, нисходит еще к непосредственной действительности налич ного бытия в собственном смысле и показывается множеству зрителей, которое в хоре имеет свое отображение или, лучше сказать, свое собственное, себя выражающее представление. Содержание и движение духа, который есть для себя здесь предмет, уже рассматривались в качестве природы и реализации нравственной субстанции. В своей религии дух достигает созна ния себя или представляет себя своему сознанию в своей более чистой форме и более простом формировании. Если, стало быть, нравственная субстанция при помощи своего понятия по своему содержанию раздваивается на обе силы, определявшиеся как божественное и человеческое, или подземное и высшее право, — первое — семья, второе — государственная власть, причем первая 142/